— Сэркис предупредил? — буркнул барон.
К фон Шмуцу спешил второй ногтярь, бренча инструментарием страшного вида. Анри содрогнулась, отдавая дань героическому барону. Быть здесь завсегдатаем — все равно что быть завсегдатаем пыточной. Еще и за свой счет. Сама она заранее позаботилась оформить встречу как служебную, с оплатой из спецсредств казначейства Трибунала.
Если его светлость будет вести себя хорошо, и ему оплатим.
— Нет. Один случайный знакомый.
— Интересные у вас случайные знакомые… все видят, все знают… Теперь официально следствием занимаетесь вы и только вы, сударыня. А я — вольный стрелок, пребываю в отпуске до востребования. Наслаждаюсь теплом «Приюта героев», где свел знакомство с прелюбопытнейшими господами…
Барон протянул цирюльнику правую руку, и ногтярь соколом пал на добычу.
***
Экран Великого Немого, помимо охранных свойств, имел еще одно, побочное. Каждый из собеседников мог при желании воспринимать рассказ — или даже ряд мыслей другого, как цепочку самодвижущихся черно-белых картин. При этом звук исчезал, а краткий конспект речи бежал по нижнему краю экрана в сопровождении музыки — иногда тревожной, иногда комической. Так и сейчас: на фоне бравурных аккордов вступления к Четырнадцатой симфонии Брамвеля, поперек трудяг-ногтярей, тронулись в путь усталые пилигримы-слова:
«Орден Зари. Идеалы Добра и Зла, Света и Тьмы. Но засевший в Цитадели идеалист решил быть последовательным до конца. В природе чистого Зла — нарушать все и всяческие законы, лгать, предавать, бить в спину. Разве Черный Аспид не должен без колебаний воплощать в жизнь эти идеалы?!»
Над текстом сменяются призрачные лица, похожие на лаковые маски театра имперсонаторов. Одноглазая карга: атаманша шайки разбойников. Благообразный старичок: лекарь из провинции. Кош Малой, рыжий сластена. Мария Форзац: шрам узкого рта сросся навеки. Еще один старик: широкие поля черной шляпы над одутловатым, рыхлым лицом. Таких дедушек, наверное, выращивают в подвале, пряча от лучей солнца. Маски располагаются веером: расклад карт в руках умелого шулера.
Перед Анри — родичи квесторов в полном составе. Великий съезд патриархов. Веер складывается, уплывает в глубину; перед глазами возникает лист бумаги.
«Довожу до Вашего сведения, что Ваш [неразборчиво]… замечен в тайных встречах с членами Высшего Совета некромантов небезызвестного Чуриха. Думается, сие обстоятельство…»
Там, в глубине, веер на миг разворачивается еще раз, позволяя маскам родичей в свой черед ознакомиться с письмом. Хмурится карга, беззвучно шевелит губами Кош, оба старика одинаково моргают; в чертах Марии Форзац — решимость взрослой, немало повидавшей женщины. Выдержав паузу, лист и веер тают в воздухе. Экран Великого Немого дрожит, подергиваясь рябью, — так силится заговорить настоящий немой — и приходит в движение.