Малефик приглушил свой бас и интимно добавил:
— Если надо, отслужу. Клянусь честью.
Наама Шавази, более известная в чародейных кругах, как Сестра-Могильщица, хихикнула со значением. В ее прелестных ручках возник веер с изображением ночного кладбища, мирно спящего под луной. Томно жмурясь, красотка принялась обмахиваться кротким пейзажем.
— И на меня, — попросил гроссмейстер, с наслаждением подставив потный лоб.
Веер замахал на два фронта.
Анри напряглась. Она была готова дать голову наотрез, что посредством веера члены Совета втайне обмениваются репликами. Идолу ясно, визитка, выданная Мускулюсу во время банкета, означала не только амурно-романтическое приглашение. Намек малефика насчет «отслужить» мог оказаться решающим. От согласия чурихцев приютить беглеца зависело выполнение первой части плана вигиллы. Ряд необходимых сведений она успела собрать — бусина, герань, ритм чиханий Тэрца, петухи на халате, луна на веере, — но этого не хватало для окончательного вердикта.
Глава Совета снял роскошный тюбетей и поскреб макушку ногтем. Длинным лакированным ногтем. Лицо гроссмейстера излучало растерянность. Хотя сельский дурачок, и тот вряд ли бы поверил в растрепанность чувств Эфраима Клофелинга, автора серии основополагающих работ на тему «Есть ли жизнь после смерти?», посвященных детородным функциям у покойниц. Успешно совмещая теорию с практикой, хладнокровный, как ледяной тролль-диверсант, Эфраим лично принимал роды у женщин, умерших в период беременности (шестой-восьмой месяцы), получая в итоге здоровеньких, живехоньких младенчиков с рядом интересных, малоизученных свойств. За это он приобрел гордую кличку Пупорез. Зря, что ли, ростовой портрет Клофелинга украшал «Нашу гордость», галерею «звезд» Коллегиума Волхвования? Сейчас, по слухам, гроссмейстер расширял спектр исследований, изучая покойниц разной степени свежести с точки зрения возможности зачатия. В качестве суррогат-отцов он привлекал эстетов-добровольцев из Академии изящных искусств.
Платили в Чурихе хорошо, и недостатка в желающих не было.
— Я уважаю Тихий Трибунал, — тюбетей вернулся на прежнее место. — Но выдать мага, прибегнувшего к покровительству Совета, не могу без ущерба для доброго имени Чуриха. Андреа Мускулюс здесь по частному приглашению, а госпожа Шавази, сами видите…
— Обижусь, — кратко сообщила госпожа Шавази, откидываясь на подушки. — До смерти.
— Именно. Даже гроссмейстеру нежелательно обижать влиятельных членов Совета.
— Учтите, в противном случае обижусь я, — резким взмахом руки Анри как бы случайно сшибла с тумбочки бронзовый колокольчик, в котором кто-то отчаянно заверещал. В душе вигилла ликовала, но отказ от борьбы выглядел бы неправдоподобно. — А в моем лице обидится Тихий Трибунал Реттии. Гроссмейстер, вам более желательно оскорбить «два Т»? Я верно поняла ваше уважение?!