Лейтенант подошел к ним и вяло козырнул. Лицо его являло собой сосуд скорби человеческой, причем сосуд весьма потрепанный жизнью и обстоятельствами.
— Здравствуйте, госпожа Линдер, — голос лейтенанта был печален и тих, — здорово, дед... Вы извините, госпожа Линдер, и не думайте, что я вовсе забыл про вас — я помню, и билет для вас обратный взял... только на той неделе уже, в четверг. Неприятность у нас большая, вот и некогда было...
— Неприятность? — сочувственно спросила Инга. — Какая неприятность?
— Да уж самая что ни на есть... Тела из морга пропали. Этих ваших... или не ваших. Как есть подчистую пропали. Смотритель морга горькую запил, господин майор обещал мне... ну, да это неважно, а эксперты руками разводят и говорят...
— Что дохликов пацюки схарчили! — неприлично громко расхохотался старик, дергая себя за бороду. — Или что головешки деру дали! Прямо в рай, к богоматери за пазуху!..
— Как вам не стыдно! — возмутился лейтенант с совершенно уже цивильными интонациями, но его прервал собачий лай.
Лаял Ральф. На Иоганну. Пес, оказывается, давно выбрался из машины, распугав всех кур, и теперь самовольно вмешался в разговор.
Собака припала к земле в семи шагах от беременной, готовясь к прыжку; хриплый лай клокотал в ее глотке, вздымая дыбом шерсть и наливая злобой горящие глаза — а Иоганна, неподвижная и белая, как полотно, глядела на крупного пса, исходящего ненавистью.
— Ярчук, мать его в три бадьи... — Черчек перехватил тяпку поудобнее, и даже Инга крепче сжала кухонный нож, чувствуя, как обтяжная кожа рукоятки будто прирастает к ее ладони.
— Фу, Ральф! Фу! Назад!..
Кричал лейтенант. Пес не обратил на его команды ни малейшего внимания, собираясь во взведенную пружину...
— Хай, зверь!
У угла флигеля стоял полуголый Йорис. Он был без привычной майки, и Инга в очередной раз поразилась его волосатости. Жесткий черный волос рос у Йориса не только на широкой груди, но и на плечах, и даже на спине вдоль позвоночника (Йорис стоял вполоборота, и часть его спины просматривалась вполне отчетливо).
Из-за плеча Йориса выглядывало встревоженное лицо одного из парней, а сам лохмач словно распрямился, перестал горбиться — и Инге удалось поймать короткий взгляд Йориса, брошенный им в сторону Иоганны.
Мужской, спокойный, забывший себя взгляд. Так смотрит на свою смуглую владычицу варвар-телохранитель из северных лесов, становясь между ней и дюжиной клинков; так смотрит вожак стаи, выходя вперед...
— Хай, зверь! Аррргх!..
Пружина сорвалась. Ральф взвился в воздух, круто меняя направление; и собака, Йорис, его приятель скрылись за флигелем.