Я поднял арбалет, стальная тетива натянута, а короткая толстая стрела покоится в узкой канавке. Привычное ружье, привычная спусковая скоба. Еще в детстве не раз стрелял в тире, потом в армии. Пусть не из арбалета, но тот же приклад, тот же спуск...
Колдун, уловив движение за спиной, нехотя обернулся. Обернулся без спешки, уверенный, что просто почудилось. Я нажал на металлический крючок. Звонко щелкнуло. Стрела исчезла с темного ложа, а колдун вздрогнул. В горле вырос короткий металлический штырь.
Глаза колдуна расширились, он распахнул рот, широкий, тонкогубый, я сжался в предчувствии жуткого крика, страшного заклятия, после которого у меня под ногами разверзнется земля, но из простреленного горла вырвался только хрип, и изо рта потекла алая струйка.
Руки колдуна рывками поднялись к горлу, пальцы коснулись железного штыря. Глаза впились в меня с интенсивностью боевого лазера. Я видел, как он рванул стрелу из горла. Кровь выплеснулась тонкой струйкой, ее раздувало, словно вентилятором. Грудь колдуна поднималась и схлапывалась, я со страхом понял, что он все еще пытается выговорить страшное заклинание...
За спиной звякнуло железо. Ланзерот начал шевелиться, рука медленно пошла к рукояти меча. Колдун качнулся, грохнулся навзничь, не сгибая колен. Стрела осталась зажатой в обеих руках, из темной дыры в горле толчками выплескивалась кровь и вырывался подкрашенный алым воздух.
Задвигались Бернард и Рудольф. Рудольф первым очутился около колдуна, приставил к его груди лезвие меча. Когда он поднял голову, в его глазах, устремленных на меня, было изумление, смешанное с уважением:
– Какой выстрел! Хорошо, что не в сердце.
– Да, – сказал Бернард, он судорожно вздохнул. – Если бы в сердце, он бы успел что-то сказануть...
– Интересно, что, – произнес Рудольф задумчиво.
– Пошел ты, – выругался Бернард. – Не хочу даже и думать.
А Рудольф покачал головой.
– Молодец, – сказал он тепло. – Ты знал, что надо стрелять в горло?.. Молодец.
Вообще-то я целился в середину груди колдуна, не сразу сообразив, с какой стороны находится сердце, но, видимо, отдача увела стрелу слишком высоко. Однако сейчас об этом упоминать наверняка не стоит.
Бернард остановился над колдуном с другой стороны. Кровь быстро покидала холодеющее тело. Бурунчик крови иссяк, стала видна широкая дыра, словно стрела была толщиной с древко лопаты. Видимо, колдун еще и расширил рану зазубренным наконечником.
– Да, – произнес Бернард мрачно, – он успел бы сказать что-то еще.
Плечи богатыря зябко передернулись. Лицо казалось старым и смертельно усталым. А Ланзерот молча отобрал у меня арбалет, вложил новую стрелу в ложе и, не натягивая тетиву, подвесил к поясу.