Через минуту вернулся Федулов:
— Рация разбита. Цинки с патронами исчезли. Как и следовало ожидать.
Александр Петрович пошел осматривать заставу.
Мы с Колчиным закурили, стараясь не смотреть на убитых.
— Саша, тут какая-то фигня творится, — сказал я. — Мангруппа сперла что-то важное у этих «огней». Раз они пошли на такое.
— Да, боевики тут ни при чем. Сдается мне, первую заставу «Блуждающие огни» тоже не просто так разгромили.
— Интересно, что же было в тех рюкзаках?
— Капитан же тебе сказал.
— Что?
— Гостайна. Лучше не соваться.
— Опять ты со своими нравоучениями! Из-за этого груза людей пачками убивают. И кто убивает? Неизвестный отряд европейского типа, вооруженный и одетый точь-в-точь как наши десантники. Тебе не странно?
— Мне странно. А что мы можем в данной ситуации узнать? Я тебе уже сказал, что это не афганцы, не таджики. И говорят они на неизвестном языке. Судя по всему, вообще не из этих мест.
— Был бы диктофон, мы бы их хоть записать могли, — сказал я мечтательно.
— А была бы камера, могли бы взять у них интервью, — сострил Колчин.
Вновь появился Федулов:
— Своих убитых они забрали с собой. Странное дело, не могу найти тело командира мангруппы.
— Может, он еще жив? — предположил Сашка. — Может, в плен забрали? Логично?
— Где-то логично…
— Товарищ капитан, — начал я.
— Только не начинай эту тему опять, — отмахнулся Федулов и сел рядом с нами.
— Что дальше? — спросил Колчин.
— Помощь будем ждать. Мы уже несколько часов как исчезли из эфира. Я успел передать в Отряд о прорыве боевиков.
Солнечный день уже гнал по небу стада пушистых облаков. Искрились снеговые шапки. Красиво! Но стоило опустить взгляд, и — длинный ряд трупов, горящие машины и танки. Хотелось бежать отсюда без оглядки. Самый дремучий ужас может таиться даже в лучах солнца.
Время от времени Александр Петрович одиночными выстрелами отгонял от убитых пограничников крадущихся шакалов. Добавляя вдогонку самые скверные слова. Целиться он даже не пытался. Пули вышибали бесполезные фонтанчики пыли. Но этого шакалам хватало. Они резво отбегали, прятались за камни и горящие машины.
Убитых повезут теперь к родным. Наверное, им расскажут, как они приняли свой последний бой. Какими героями себя показали. Но что, в сущности, это меняет? Взяли у родителей сына, убили непонятно во имя чего и привезли домой его труп. Ну, может, еще медаль посмертно дадут. А за ради чего все это? Зачем?
Я сказал об этом Федулову.
Александр Петрович окатил взглядом снеговые горы и невесело хмыкнул:
— Не тебе первому приходит эта мысля на ум. Как говорят в войсках: родина вас не забудет, но фиг вспомнит. Человек, в сущности, на хрен никому не нужен. Думаешь, те, что погибли на той заставе, и те, что погибли сейчас, выполнили какую-то ох…ую миссию? Да нашей родине на хрен такие миссии не нужны.