Еще осенью Иван Дмитриевич решил выяснить, кто таков этот Н. Добрый. Фамилия издателя на книжках не значилась, указывалась только типография. Самому идти туда не хотелось, дело поручено было агенту Валетко. Он получил деньги из секретного фонда и на следующий день доложил, что Н. Добрый — это Тургенев. Раскрытие тайны обошлось казне в красненькую, но Иван Дмитриевич был польщен и не стал беспокоить автора «Отцов и детей». Теперь он понял, что Валетко попросту прикарманил безотчетные десять рублей. Спросил у кого-то без подмазки, ему и напели: Тургенев, мол.
— Вот так так! — весело сказал Килин. — Я думал, вы знаете, кому принадлежит этот псевдоним.
— Мне говорили, что Тургеневу.
— Тургеневу? Кто вам такое мог сказать?
— Не важно.
— И вы поверили?
— Почему нет? Он пишет не хуже Каменского, а деньги всем нужны.
Килин рассмеялся, и в глазах у вдовы тоже мелькнуло подобие улыбки.
— Мой муж, — ответила оиа, — прекрасно сознавал меру таланта, отпущенного ему Богом. На этот счет у него не было иллюзий. Недавно, прочитав один из рассказов Тургенева, он признался мне, что без колебаний продал бы душу дьяволу за возможность написать хоть один такой рассказ.
Пока шли по коридору, она говорила, что да, по чисто литературным достоинствам повести о Путилове уступают другим произведениям Николая Евгеньевича, написанным в объективной манере, но что поделаешь? Жизнь есть жизнь, надо есть, пить, одеваться, платить за квартиру. Доход от этих книжек позволял ему подолгу работать над серьезными вещами, такими, например, как рассказы, вошедшие в книгу «На распутье».
— У меня она есть, — кивнул Иван Дмитриевич.
— Значит, можете сравнить.
— Но вот чего у вас точно нет, — уже в передней сказал Килин, вынимая из портфеля жалкую брошюру плебейской наружности. — Это его последняя повесть о вас, то есть о Путилове. Она только что вышла из печати и еще не поступила в продажу. Берите, я вам ее дарю.
Отказываться было неловко. Иван Дмитриевич принял подарок и с мгновенным отвращением прочел название: «Загадка медного дьявола».
На улице прямо напротив подъезда Каменских стояла извозчичья пролетка. Иван Дмитриевич уселся на сиденье, назвал адрес. Торговались недолго. В тот момент он ничего не заподозрил, но на следующий день вспомнил этого «ваньку» и задался вопросом: для чего, собственно, на ночь глядя понадобилось ему стоять в таком месте, где никаких седоков не предвидится?
На этот вопрос отвечала им же самим написанная «Инструкция по организации сыскной службы». Там, в частности, имелось пять пунктов, касающихся так называемого конного наблюдения: