«Там, в горной вышине национальной духовности, — начал цитату Феодор, — истинный герой приобщается к вечности, там он друг орла…»
«…орла — этого символа всякого начала. Там ему открывается его истинная цель, непреходящая власть», — наизусть продолжил Саня, прикрыв глаза и едва не потеряв нить беседы, поскольку носилки повернули вправо, а он чуть не зашагал через перекресток. — Это мы уже газету издавали! Продавали у метро! Не знаю, право, как тебе объяснить, Феодор, что такое газета и метро…
— Какая разница? — пожал плечами под шелковым покровом Феодор. — Орел-то в любом случае символ всякого начала… Это наш, римский, орел.
— Да, в общем-то, не совсем, — возразил было Саня, но осекся, видя, что они уже у самой меняльной лавки. По опыту он знал, что умеющий рассчитать рабочий день по минутам и даже терциям Феодор подгадал и длительность беседы и сейчас последует важный, требующий осмысления вывод. В прошлый раз, например, римский богач с легкой грустью завершил вечер воспоминаний суждением: «Сдается мне, Александр, что папа твой женился не вовремя и не на той, на ком хотел бы, да и не по доброй воле». Слова эти возмутили бы Сашу, если бы днем раньше Феодор не сообщил ему уже совершенно непреложный факт, что в юности его папаша, видите ли, мечтал работать поваром в ресторане «Метрополь», а вместо этого поехал по комсомольской путевке тянуть рельсы через тайгу «что бы ни значили эти диковинные слова». Отсюда и комплексы.
— Сдается мне, Александр, — сказал Феодор, спуская коротенькие ноги с носилок и ожидая, пока кимвры преклонят колени для удобства пассажира, — что твой вождь, учитель и старший товарищ Анатолий Белаш, он же Белый Магистр, немного подрабатывал, грешным делом, на ваши спецслужбы, как бы там, откуда ты прибыл (и о чем я тебя не спрашиваю), эти службы ни назывались.
— Спецслужбами, — оторопело проинформировал Саня, глядя, как богач Феодор вешает на носилки традиционную костяную табличку «Во время стоянка рабов разговорами не отвлекать» (совершенно формальную, ибо рабы, как настоящие пленные кимвры, были безъязыкими) и входит в лавку менялы. — Спецслужбами, — для уверенности повторил паренек, глядя в их безучастные глаза на смуглых лицах.
— Санек! — послышался откуда-то быстрый шепот. — Да Санек же, мать твою!
Поискав глазами знакомых в пестрой толпе, Саня обратил внимание на запыленную гадалку в разноцветном платке и бесформенном тряпье, сидящую прямо под ногами прохожих. Сбоку, сзади и сверху она выглядела, как все гадалки, загадочной в своей неаппетитности старухой, но зато, если заглянуть под платок, любой завсегдатай подземного перехода на проспекте Ветеранов, том самом, где собираются футбольные фанаты славного «Зенита», без труда узнал бы остронаправленный взгляд Алексея Илюхина.