— Это как же прикажешь тебя понимать? Может, ты и к нам на Везувий не хочешь?
— Да чего мне там, на Везувии… — с возможным присутствием духа отвечал Саня, отступая за носилки.
— Понятно, — медленно сказала гадалка, неотступно следуя за ним. — Купили тебя, да? Хочешь здесь на всем готовом отсидеться? А Магистр говорит, что этот городишко мы спалим не позже, чем через два месяца.
— Магистр говорил, — довольно-таки дерзко блеснул глазами Саня, прижимаясь спиной как к дереву, к бицепсу одного из кимвров, — что ниггеры — наши генетические враги!
— И чего? — не понял Илюхин.
— А сейчас там у вас на Везувии больше половины — эти самые ниггеры!
Илюхин остановился, будто налетел на стену, и Саня с удовлетворением припомнил утверждение Феодора: «Вовремя заданный вопрос останавливает даже носорога. Но лишь на секунду».
— Значит, так надо! — взревел Илюхин, простирая руку и становясь похожим скорее на пифию, чем на гадалку. — Значит — исторический момент диктует стратегическую необходимость временных союзов! «Разделяй и властвуй», слыхал? Вот тебя купили эти носатые римляне! А Магистр прикупил негров! Как в футболе.
— В футболе. — Саня почувствовал почву под ногами, и почва эта оказалась не чем иным, как очередным наставлением Феодора: «Если на тебя прет идеология, немедленно придумывай свою, и попроще». — В футболе негров покупает «Спартак», «мясные», москвичи. И если вы с Магистром теперь мясные москвичи, то мне с вами говорить не о чем! Я честный «зенитчик»!
Сане ужасно не хотелось сегодня в полночь искать какое-то Сучье болото.
— Кто мясные?! — закричал Илюхин, сбитый столку и ведущий себя по отработанной схеме: засветили в чухальник — маши руками, пока в себя не придешь. — Что «Спартак»? «Спартак», по-твоему, не русская команда?
Крупный военнопленный ученый Фагорий как раз плелся мимо нога за ногу. Отчет у диктатора касательно негласного контроля над строительством казино «Олимпус» не обещал ничего хорошего или интересного. Осуществлять негласный контроль над Андреем Теменевым оказалось не по силам искушенному в механике и геометрии мужу, поскольку тот ни на секунду не прекращал понуканий и даже внесения поправок ко всем научным способам устройства увеселительного заведения.
Постройка старого Римского цирка прославила Тарквиния Гордого, затем пришел Квинт Фламиний и вписал себя в летописи, изукрасив Большой цирк, логично было бы предположить, что техническая сметка и выдумка должна запечатлеть теперь в анналах и скромное имя Фагория. Но нет. Беседуя с этим выскочкой, с этим молокососом, только что выслужившимся из деканов, охранников рынков, да и варваром, судя по всему, Фагорий никак не мог отделаться от непонятной робости. Управляющий казино лаялся, словно самый настоящий подрядчик, орущий на прораба, но почему-то казалось, что спорить с ним неправомерно, будто с человеком, обладающим высшим сакральным опытом, существом из другого, лучшего мира или, по крайней мере, из далекого будущего, знающего судьбы и собеседника, и страны, и всей цивилизации.