— Ну что? — спросил у напарника назначенный сегодня в караул у Разбойничьих ворот Коллагенус. Ночь выдалась спокойная, экзема почти не мучила, и вот, надо же, чтобы за час до смены у кого-то снаружи руки зачесались.
— Есть же предписание, — пожал плечами его похожий на хорька напарник, разливая остатки пива по кружкам, — до первого луча солнца город закрыт.
— Это-то я помню, — почесал подбородок Коллагенус. — Меня волнует, открывать ли, когда оно взойдет?
Небо совсем уже посветлело, верхний карниз расположенного на холме храма древней богини Кибелы, недавно переименованный в портик Дианы, порозовел. В ворота стучали, в промежутках налегая плечом, да не одним, а несколькими.
— Ради Юноны златокудрой! — слышалось сквозь дубовые доски.
Коллагенус без спешки отодвинул длинный засов и осторожно выглянул в зарешеченное окошечко. Снаружи к решетке прижалось перемазанное сажей пополам с кровью лицо.
— Шпартак шпушкаетша с Вежувия! — со знакомой шепелявостью, которую на сей раз легко можно было объяснить выбитыми зубами, сообщило лицо и сплюнуло красно-белой мешаниной.
— Пессимий? — удивился Коллагенус.
И впрямь, не далее как два дня назад именно из этих ворот вышла облаченная по-походному сотня хорошо обученных воинов: центурий Пессимия. Накануне Лулла заявился в сенат, причем прихватил с собой найденного на какой-то улице осла и сардонически спросил, не расширить ли законодательный орган за счет привлечения свежих кадров. «Где наша прославленная армия, покорившая полмира от Британии до Персии?» — спрашивал он с горькой для присутствующих усмешкой. Почему до сих пор не поймали этого так называемого Спартака, устроившего дебош на последнем представлении, а теперь ушедшего выше линии снегов? Почему следствие топчется на месте? Что значит «один раз уже ловили»? Кто ловил? Пессимий? Вот пусть поймает еще раз, если тут все такие умные.
Пессимий не возражал, опасаясь, что, как всегда, окажется не многим красноречивее длинноухого претендента на сенаторскую должность. Но, выходя позавчера утром из ворот, осмелился на краткую речь:
— Один раз мы его уже ловили! Ничего сложного. Вор должен сидеть в тюрьме, а раб в цирке, в крайнем случае — на галере. Ну, в общем… Военною рукою… В тлен… В прах… В морду…
— Гладиаторские орды! — стонал теперь центурион, сползая по дубовой створке Разбойничьих ворот, пока ее отодвигали в сторону. Остальные трое легионеров в порубленных доспехах и изодранных плащах уже лежали поперек дороги в тяжелом беспамятстве. — Грязных варваров стада!
Не успел еще похожий на хорька часовой плеснуть ему в лицо пивом, а новость уже поползла по городу, будто ее могли нашептать спугнутые с карниза городской стены птахи.