— О, Димка! — улыбнулась она с порога. — Я твои стихи слышала. Прямо Багрицкий.
— Стишочки почитываем, персонал? — с ходу заорал Плющ. — А работать будет кто, а? Я тебе что сказал про лестницу? Пока чистая не будет…
Айшат молча улыбнулась и открыла дверь настежь… Трое мужчин выглянули наружу. Плющ, загибая пальцы на руке, пересчитал чистые ступеньки. С подозрением поглядел на грабли в руке Айшат.
— Это называется швабра! — охотно пояснила она, протягивая орудие труда, как букет цветов. — Как твои уши, Плющик, все болят?
— Персонал! — зашипел Плющ, оглядываясь на братьев Хроминых. Вчера он уже пытался вступить с Айшат в дискуссию по поводу интерьерной эстетики, но после десятой стихотворной цитаты вынужден был произнести фразу, которой прерывал споры с любимым диктатором. К несчастью, Айшат поняла слова буквально и тут же сообщила ряд медицинских советов, узнанных еще от дяди Салима, лечившего — маленькую Айшат от воспаления среднего уха народными средствами. Вчера злобный на весь мир Плющ не нашел, что противопоставить незыблемо позитивному настрою девушки.
— Просто, как я прочла у вашего великого поэта Цельса в сочинении «О страданиях ушных, распутством в молодые годы нажитых»…
— У тебя там часы разваливаются на ходу! — заорал директор, потрясая злополучной пружинкой. — Так что иди и поставь на место… Нет, давай вместе пойдем… Это не сотрудники, это Юстинианова чума какая-то! — кричал он, сбегая побеленными подошвами сандалий по свежевымытой лестнице.
— Разве Цельс — это поэт? — осторожно спросил Дмитрий Хромин, снова оставшись наедине с братом. — Разве не врач?
— Римский наместник в греческом городе Эфесе, — бесстрастно, словно читая по памяти энциклопедию, растолковал Святослав. — Прославился справедливостью и всесторонним кругозором. Написал множество сочинений, из которых сохранился только трактат по медицине. Благодарные сограждане увековечили его память, воздвигнув библиотеку научных трудов, ставшую крупнейшей после Александрии.
— До нас или после? — подумав, уточнил Дмитрий.
— Откуда же я знаю? Мы даже не знаем, какой сейчас год. Эти чертовы ромеи с их манерой не называться собственными именами. Кто такой Лулла? Не учил я никакого Луллу ни в школе, ни в университете, ни по новой хронологии Белаша. Может, это Лукулл? Не знаю. Может быть, вообще ранний Нерон? Уроды-конспираторы!
— Послушай, — медленно проговорил Дмитрий Васильевич Хромин, — а вдруг ты прав? Мне тут обещают, если с акведуком все нормально будет, какую-то провинцию. Стихи я пишу, медицину знаю. Может, забрать тебя и Айшат, уехать к черту в этот твой Эфес и прославиться там справедливостью?