И то хлеб, стилет не звякнул об оружейную сталь, а разглядеть в этом сумраке что-то смогла бы разве что кошка, настоящая, а не форумная Пантера с коготками. Что ж, упражнение будет называться «стрельба из-за спины связанными руками». Феминистия рывком поставила легонькую Айшат на ноги, и Андрей, едва удерживаясь от торжествующего вопля, отлетел к стене, где благополучно накрыл руками обойму.
— Или ты заткнешься, — закричала в лицо Айшат Пульхерия и с удовольствием вкатила первую оплеуху, — или ты все равно заткнешься.
— Только сама не ори, — поморщился Фагорий, — не слышно же ничего.
— …золотом неправедным… и страстью снедаемого чистою, не срамной, каких не знают твари Божия, — читал Слава Хромин, стараясь не смотреть, что творится кругом. — Но сирые духом сдержать пытались обряд великий… И лег мост огненный между былым и настоящим…
Пульхерия, войдя во вкус, колошматила Айшат по лицу справа, слева, снова справа, лицо девушки качнулось в сторону Андрея, и он, подбирая под себя ноги, мигнул обоими глазами, как будто зажмурился: давай.
В тот же момент тавларка нырнула под очередной удар и коротко, без замаха, вписала прямой по корпусу в солнечное сплетение гордой римлянке. Уроки рукопашного боя на заднем дворе дома добрейшего Галлуса не прошли даром, поскольку Феминистия не только прекратила экзекуцию, но и достаточно громко выдохнула что-то вроде: «У-а-х!»
Андрей дернулся, будто брыкающийся олень или бьющий хвостом кит, и, используя кинетическую энергию тела, попытался вспрыгнуть на ноги из положения лежа. Этот любимый гонконгскими кинематографистами и в нормальном бою совершенно бесполезный прием получался у него не всегда, а примерно в сорока процентах попыток, и Андрею было бы куда спокойней сейчас, помни он точно, что последние шесть прыжков были неудачными. Но он удержался на ногах и, слегка наклонившись вправо и оттопырив бедро, как будто пытался между делом соблазнить настоятеля Братства Деяниры своими формами, направил ствол пистолета примерно в ту сторону, где уже поворачивались к нему острия двух стальных стрел в изящных руках Плюща.
Выстрел. Вернее, два выстрела — одна из стрел срикошетила о кирпичи стены, куда чуть было не замуровали однажды Дмитрия Васильевича Хромина. Вторая осталась на тетиве арбалета, но острие ее уперлось в землю. А Плющ все пытался подняться, правой рукой зажимая кровь, хлещущую из раздробленного колена.
— Айшатка, руки! — закричал лейтенант Теменев, подпрыгивая на месте, как сумасшедший. От стены, разинув рты, таращились весталки, но Андрей понимал: одного слова достаточно, чтобы они, ощетинясь мечами, двинулись вперед. Айшат упала на колени и зубами вцепилась в пеньковую веревку на его запястьях. «Это просто счастье, что капрон еще не изобрели», — подумал Андрей.