К нам приблизилась Би-Би, в руках она держала два камушка, болтающихся на плотных веревках. Оказывается, все остальные уже получили свои тренажеры и, сосредоточенно пыхтя, пытались применить их по назначению.
— Какие-то проблемы? — дружелюбно спросила она. — Почему вы не ложитесь?
— Знаете… Кажется, мы передумали, — выдавила я, — простите, что побеспокоили вас. Деньги за уроки можете не возвращать.
Настасья подняла с пола свой сарафан.
— Я знала, — серьезно кивнула она, — знала, что рано или поздно ты решишься.
Би-Би расстроилась так, словно материальный аспект был вовсе для нее не важен.
— Почему? — Ее хорошенькое личико скукожилось, и она стала похожа на маленькую расстроенную обезьянку.
— У нас ничего не получится, — пожала плечами я.
— Неправда, — горячо воскликнула Би-Би, — я преподаю здесь уже два года, и у всех рано или поздно получается. Вы просто не понимаете, от чего отказываетесь! Мужчины носят азиатских женщин на руках!
— Знаешь, Мир, — шепнула Настасья, — я что-то тоже передумала. Посмотри на этих несчастных женщин. Они толсты и печальны, у них явно что-то не в порядке с личной жизнью. Тайские девочки похожи на статуэток, поэтому порнофокусы в их исполнении выглядят совсем не пошло. А здесь…— Она скривилась. — Мне почему-то расхотелось, чтобы мужнины носили меня на руках только потому, что мои соответствующие мышцы находятся в тонусе.
— А мне расхотелось носиться по миру в поисках исцеляющего секса, — я сама испугалась своих слов, — потому что я влюблена. Я влюблена, понимаешь, Настасья?
Понимаю, — улыбнулась она, — я давно ждала, когда же ты скажешь. Все дело в том, что целитель — не секс, а время. Иными словами, тебе потребовалось время, чтобы понять — ты больна неизлечимо.
— Точно подмечено, — присвистнула я, — романтично…
— С этой минуты настоящим романтиком нашей парочки объявляешься ты.
— Да иди ты!
Под неодобрительными взглядами Би-Би и обнаженных толстушек мы покинули душноватый зал клуба.
На улице было жарко и влажно, сладковатый аромат пряных тропических цветов приятно щекотал ноздри. Мы бездумно шли вперед, а вот посмотреть друг на друга не решались. Я думала: «Неужели у меня хватит нахальства и терпения это сделать?» — хотя вопрос этот представлялся мне, скорее, риторическим. Мне было и страшно и весело одновременно.
А вот Настасье, всем своим воспитанном на сентиментальной прозе существом вставшей горой на защиту моей неоформившейся любви, явно было не до веселья.
Она остановилась и, потрясенно взглянув на меня, спросила:
— Что же это получается… Все?