Дон Диего уселся обратно на свое место и вдруг резко помрачнел. Как будто неприятная задумчивость дожидалась его, сидя в кресле. В неприятном двусмысленном молчании прошло с полминуты. Наконец Троглио, побуждаемый скрытыми, но энергичными жестами соотечественника, попытался обратить на себя внимание мрачного испанца. Он последовательно кашлянул, чихнул, уронил на пол столовый нож.
— Что тебе надо? — спросил дон Диего, поднимая на него глаза.
— Я, прошу прощения, хотел бы узнать, как наша сделка?
— Какая сделка?
Поднятым с пола ножом Троглио подтолкнул к дону Диего кусок бумаги с письмом-предложением Лавинии.
Дон Диего взял его в руки, скомкал и, швырнув в физиономию гостю, грустно сказал:
— Пошел вон!
Глава двенадцатая
В логове «Циклопа»
«Мидлсбро» подошел к берегам Гаити на рассвете. Указывая на сиреневую дымку у самого горизонта, Кирк сказал Энтони, вышедшему на шканцы:
— Я отдал приказ убрать паруса, ближе нам подходить опасно, мы легко можем нарваться на патрульное испанское судно.
— Эта, как ее, Мохнатая Глотка, где-то поблизости? — спросил Энтони.
— Если возьмем руля немного к ветру, то часа через два будем в виду внешнего форта Мохнатой Глотки. Ну и название, прости Господи.
Два следующих дня ушли на то, чтобы произвести необходимую разведку. Трое матросов, хорошо знающих испанский, переодевшись подходящим образом, высадились на берег милях в полутора от бухты дона Диего и, пройдя незамеченными в поселок, провели там полдня. Потолкались на пристани, среди торговцев и сухопутных моряков, посидели в припортовых тавернах. Выяснить удалось следующее: дочь сэра, судя по всему, действительно находится у дона Диего, как и утверждал Биллингхэм. Один из лазутчиков узнал на рынке Тилби, камеристку мисс Элен. Ни о чем расспросить девушку не удалось, она была под присмотром альгвазила, и подойти к ней незаметно не представлялось возможным. В гавани Царит довольно подавленная атмосфера, всех угнетает полуторамесячное, после налета на Бриджфорд, безделье. Два шлюпа «Мурена» и «Бадахос», решившие искать счастья и удачи на свой страх и риск, получили лишь по паре пробоин от сорокапушечного француза севернее Кубы, их бесславное возвращение еще более сгустило атмосферу в гавани.
Энтони выслушал рассказы лазутчиков с вниманием, но без особого волнения, нечто подобное он и ожидал услышать. Единственный факт, который потряс его и заставил смертельно побледнеть, был сообщен ему в самом конце. В гавани стоит «Тенерифе».
— Вы не ошиблись? — спросил он лазутчиков, играя желваками.
Они готовы были клясться на Библии, что нет, не ошиблись. Да и трудно было ошибиться: испанский корабль намозолил всем глаза за время пребывания в Карлайлской бухте.