Кто виноват в этом национальном позоре? Ты не можешь не думать об этом, потому что ты тоже человек и твоему сознанию тоже нужна опора в виде виноватого…
Конечно, вина № 1 – на президенте и правительстве, ведущем войну и не желающем помнить, что неизбежным ее итогом являются толпы голодных, больных и бездомных людей.
А вина № 2? Тут все наоборот: невероятное превратилось в очевидное. Осенью 99-го и зимой 2000-го, несмотря на тяжелейшие бои, рядом с самыми бедными и забитыми всегда находился добрый сосед. К лету все изменилось – те люди, которые в начале войны стоически помогали друг другу не умереть и видели смысл каждого наступающего дня в том, чтобы разломить хлеб с ближним, которому хуже, чем тебе, – теперь поменяли свои принципы. «Гравюра» Хазимат Гамбиева, страдающая хроническим голодом, рассказывала страшные вещи об их лагерной жизни в Чири-Юрте, о том, как по вечерам под ногами хрустят использованные наркоманами шприцы, о размахе воровства и мародерства, к примеру, кухонной утвари, и без того принесенной большинством с помоек, о растущем в геометрической прогрессии числе чеченок-проституток, обслуживающих воинские части, о том, как беженские семьи продают в рабство своих подростков и тем выживают. Те из чири-юртовцев, кто брал зимой лагерных детей в свои дома подкормить – сейчас отказывают даже грудным младенцам и беременным-кормящим. Кто в первые месяцы исхода сочувствовал ни в чем не провинившимся беженцам – теперь озлобился и считает их лишними ртами…
Так Чири-Юрт, еще совсем недавно, до войны, красивый уютный поселок в кавказских предгорьях, гордость сельчан и всего Шалинского района – постепенно превратился в холодный и неприятный населенный пункт, продуваемый обстрелами. Где ключевое слово – пункт. Пункт сна и приема пищи тысяч бездомных. Пункт круглосуточной боли… Всего, что угодно, но только не место, где живут.
– Мы не можем принять всех кто к нам пришел, – как требуют наши законы. Не в состоянии, – говорит руководитель миграционной службы Чири-Юрта Адам Шахгириев. – Мы задыхаемся Это– трагедия для нашего поселка, когда на пять тысяч своих – одиннадцать тысяч перемещенных лиц. К нам спустился весь Дуба-Юрт – шесть тысяч!… И все в тяжелейшем моральном состоянии. Этих людей трудно терпеть. Они все сумасшедшие.
Смерть под взглядами
Между Чири-Юртом и Дуба-Юртом, селениями-соседями, – три километра. Если выйти на окраину Чири-Юрта, весь Дуба-Юрт будет перед тобой. Вечерами так все и происходит: за последними чири-юртовскими домами обычно стоят женщины, будто ждут мужчин с далекой и долгой войны, и смотрят