Напуганная этим намеком, она только молча смотрела на него.
Его голос стал жестче.
— Что вы там делали? — Где?
— Ну, Мередит, такая потеря памяти уж слишком удобна для вас, — его рука в перчатке тронула ее подбородок, принуждая смотреть прямо ему в глаза. — Не играйте со мной в ваши игры.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Думаю, что понимаете. Но давайте начнем сначала. Зачем вы прятались за деревьями поздней ночью?
Мередит пыталась отвести глаза, но они были словно прикованы к Квинну так же крепко, как были связаны ее руки и ноги. Голос его был спокойным, вопросы — мягкими, но в темных синих глазах бушевала ярость.
— Мне… мне не спалось, и я вышла на прогулку и… и заблудилась. Я увидела свет и решила спросить, как мне выйти.
Он саркастически усмехнулся. Смех и злость смешивались в его взгляде.
— Могли бы придумать что-нибудь получше, Мередит. Она действительно могла бы придумать и получше, но сейчас ничего не приходило ей в голову. Она чувствовала себя усталой и разбитой, голова у нее болела. Мысли были перепутаны, как игрушки в детской коробке. Вместо объяснений она решила нанести ему удар.
— Какое право вы имеете — негодяй, игрок, похититель женщин — устраивать мне допрос? Я требую, чтобы вы меня отпустили. — Она попыталась принять более достойную позу — сесть, но проклятая юбка опять поползла вверх и она заметила, что он смотрит на ее лодыжки. Он развратно улыбался.
— Ну, что же вы не зовете на помощь? — издевался Девро. Его это очень озадачивало.
— А вдруг вы меня ударите? — спросила она.
Квинн не знал, что ответить. Неважно, кем он ее считал, но, все равно, он еще чувствовал себя виноватым за то, что ударил ее. Пурпурный кровоподтек на ее лице, казалось, стал еще больше, чем был вначале, и он вздрогнул. Он не мог заметить мрачного удовлетворения в ее глазах, когда она увидела его движение.
Она была непревзойденной актрисой. Он подвинулся ближе и заметил, что она инстинктивно отодвинулась.
— Черт, — сказал он, — но вы все равно скажете мне то, что я хочу знать, или…
— Или что? — на этот раз издевка звучала в ее голосе. Теперь она была уверена, что он ее больше пальцем не тронет. Это можно было прочесть на ее лице.
Квинн заметил, что ее страх несколько поулегся, и выругал себя за то, что выдал свои угрызения совести. Но был еще один способ, помимо жестокости, которым можно было выпытать из нее все, что нужно… доставив ей удовольствие.
И он вновь ощутил ее тело, вспомнил страсть в их поцелуях, вспомнил, как отчаянно она убегала. На этот раз ей не убежать.
Зная, что она следит за каждым его движением, он встал подошел к бюро, вынул из ящика нож и вернулся к ней. Он склонился над ней, и стальное лезвие сверкнуло в свете лампы. Она не отрываясь смотрела на лезвие и даже не моргала и он еще раз про себя поаплодировал ей.