Уж как его остальные юты уговаривали не распускать язык, мол, Маккензи — наполовину индеец. Ничего не помогало. Индейцу не терпелось выпить, и он выкладывал Терреллу все, что знал.
Долина… Так-так! О ней он наслышан. Нет, должно существовать еще какое-то прибежище, где скрывается его враг. Индеец поспешил рассказать: где-то высоко в горах есть хижина Маккензи.
— Нарисуешь план?
Индеец принялся старательно водить карандашом по бумаге, попутно отвечая на вопросы Террелла.
Когда снег сошел, Террелл решил: Маккензи у него в руках. Вейкфилд поймет, чего он стоит, когда увидит трупы краснокожего недоноска, своего любимца, дочери и внука.
Достойный способ мести!
На этот раз Моррис, отстранив фуражиров, сам занимался подготовкой к походу. Уж он ничего не упустит, все запасет, все предусмотрит. Без Маккензи отряд не вернется. Чего бы это ни стоило!
Он опасался гнева генерала, поскольку напасть на след дочери и внука до сих пор не удалось. Тогда генерал пощадил своего адъютанта. Страдая от уязвленной гордости, Моррис был ужасно недоволен собой. Тяжело сознавать, что не смог оправдать ожиданий. Он тщательно, скрупулезно готовился к новому походу.
Долго тянулась зима. Горные перевалы были недоступны. Моррис ломал голову, стараясь понять, по какой дороге поехал Маккензи. Карты, имевшиеся в его распоряжении, оказались настолько несовершенными, что разобрать что-либо не представлялось возможным. Но он упорно, терпеливо изучал их и в один прекрасный момент понял: Маккензи поехал по крутой горной тропе, которую он, Моррис, счел непреодолимой. Горные тропы, конечно, не препятствие для разведчика. Однако зимой туда не сунешься. Оставалось ждать. Маккензи надо застать врасплох, поэтому придется отправляться в путь, не дожидаясь, пока сойдет снег.
И вот настал долгожданный день. Провиант уложен, лошади навьючены, седельные мешки полнехоньки.
— Марш! — скомандовал Моррис. Отряд из тридцати человек покинул форт.
Лошади ураганом понеслись в сторону гор.
На лужайке, усеянной яркими весенними цветами, Дэйви боролся с волком. Неподалеку, обнявшись, стояли Эйприл и Маккензи. Волк угрожающе рычал, но его уже никто не боялся. Высунув от удовольствия язык, зверь помахивал хвостом, а Дэйви старался его повалить.
Маккензи поглядывал на улыбающуюся Эйприл и в душе благодарил судьбу за счастье, дарованное ему нежданно-негаданно. Если бы не Эйприл, ее терпение, любовь к нему, он так бы и не узнал, что это такое. Страшно подумать…
Но самое удивительное заключалось в его нежелании отсюда уезжать. Разве здесь им плохо? Нет… В этой хижине он обрел счастье, в которое почти не верил. И вообще об отцовской хижине никому не известно. Во всяком случае, время еще есть.