Маккензи увел лошадей на водопой. Эйприл будто в полудреме обернулась к сыну. Его мордашка сияла счастьем. Какой покой! Они были уже высоко в горах. Лучи заходящего солнца золотили верхушки сосен, в воздухе был разлит аромат сосновой смолы.
— Дэйви, сынок, пойдем поищем Маккензи.
Лесная тропинка вывела их к ручью, где Маккензи поил лошадей. Она уже знача его привычки. Он прежде всего заботился о лошадях и только потом начинал обустраивать стоянку. Завидев их, он улыбнулся.
— Здесь так красиво! Побудем пару деньков? — взмолилась Эйприл.
Ну как откажешь ей? — размышлял Маккензи. Апачи умчались далеко. Пикеринг, потеряв людей, не отважится подняться в горы. Ладно. Пойдет на охоту и хорошенько все обдумает. Куда дальше? Кажется, торопиться некуда.
Он улыбнулся, глядя на Эйприл. Она, сняв башмаки, пробовала ступнями воду. Подпрыгнув, быстро, как в джиге, переступила ногами — тысячи ледяных иголочек пронзили кожу.
— А ловить рыбу мы пойдем? — спросил Дэйви.
— Обязательно. Здесь полно пеструшки. Славная такая, жирная. Только тебя и ждет.
— А мне что делать? — крикнула Эйприл.
— Соберите хворост. Поищите местечко для стоянки.
— Заночуем прямо здесь. Такая прелесть! Речушка журчит, а вон, смотрите, небольшой водопад.
Кивнув, он отправился стреножить лошадей. Дэйви понесся следом. Молча, сосредоточенно мужчины принялись за дело. Эйприл смотрела на них, и сердце ее билось все быстрее. Что может быть лучше, когда между сыном и любимым такое согласие? Пожалуй, это и есть счастье. Она долго не отводила от них взора, а потом с легким сердцем отправилась за хворостом. И даже в лесу она была как бы рядом с Маккензи, прислушиваясь к его мягкому баритону, мурлыкающему мотив песенки, запавшей ей в душу в первый день их необыкновенного путешествия.
Ярко полыхал костер. Языки пламени освещали свежевыбритое лицо Маккензи. Дэйви спал как убитый, набегавшись за день.
Солнце скрылось за горами. Золотые полосы постепенно уступили место багровым. Стемнело. Розовый отсвет мягко ложился на горы и пойму реки. Какое чудо — заход солнца в горах! Эйприл блаженствовала.
Они сидели плечом к плечу, молча глядя на огонь. Она робко коснулась его руки.
— Маккензи, хочу поблагодарить вас. Вы так ласковы с сыном.
— Славный паренек, — ответил Маккензи. — У вас есть все основания гордиться им. Скажите, а его отец…
Этот вопрос не давал ему покоя все последние дни. Он то и дело напоминал себе, что миссис Мэннинг замужем. Где ее муж? Что с ним? Почему в разговоре она ни разу не обмолвилась о нем? Правда, в ее глазах он порой видел грусть. От Вейкфилда он знал, что дочка генерала живет где-то на Востоке. И это все, что ему было известно. Так уж повелось, что с генералом они никогда не касались частных проблем. Их связывало только общее дело. Маккензи сам однажды принял решение: с генералом не должно быть иных отношений, кроме деловых.