Дьяк Федор, для порядку повыспросив гостя о здоровье, сразу же начал хвастать новой книжицей латынской.
Олег Иваныч раскрыл: готические буквы, строчки ровные, прямые… пожалуй, что даже слишком ровные…
— Немецкой земли книга неписаная, — пояснил Курицын. — Мастеровым тамошним, Иваном Гутенбергом, специальный станок для оттисков страничных выстроен. В нем — наоборот — буквицы. Прижал — и на тебе, готовая страница. Так, за полдня — и книжица, не год переписывать!
— Да, чудо сие чудесное! — покачал головой Олег Иваныч. — Я всегда говорил, Федор: техника — основа прогресса!
— Чудно ты ругаешься, Иваныч, даже я не всегда понимаю… Это ты по-каковски?
— А черт его… Прости, Господи! — Олег Иваныч привычно перекрестился на иконы в красном углу, посетовал: — Скучно у Силантия в деревне-то. Эх, в Новгороде-то дел непроворот…
— Не можно тебе посейчас скрыться, — потеребил бороду дьяк. — Намедни Иван Васильевич про тебя спрашивал, жив ли… Силантию худо сделаешь, ежели сбежишь. Он за тебя поручился.
— Про то знаю, — со вздохом кивнул Олег Иваныч. — Потому и сижу тут.
Скрипнув, отворилась дверь. Заглянула бородатая рожа. Поздоровалась приветливо.
— И ты здравствуй, Стефан, — кивнул роже Курицын, пояснил Олегу: — То умнейший дьяк государев.
— Наслышан уж.
Поклонившись, дьяк Стефан Бородатый испросил, не сыщется ль у Федора какой дивной книжицы, человечек один спрашивал…
— Сыщется, — усмехнулся Курицын. — Только чуть позже зайдет пусть…
— Так и передам.
Простившись, дьяк Стефан Бородатый затворил за собой дверь. Олег Иваныч тоже решил, что пора и честь знать. И так уж всех навестил, кого можно, кроме Алексея-стригольника, тот где-то далеко жил, на посаде.
Выехав из Кремля на предоставленной Силантием лошади — низенькой гнедой с длинной густой гривой, — Олег Иваныч направился на Горшечную, там, ежели свернуть к Неглинной, по словам Курицына, должен был находиться ближайший постоялый двор. Перекусить давно пора было.
По-московски одет был Олег Иваныч — кафтан узкий длинный, цвета лазоревого, с узорочьем плетеным, на правой груди застегивался, по обычаю православному. Татары, к примеру, точно такой же кафтан налево запахивали. Ну, бусурмане — они бусурмане и есть.
Широко раскинулась Москва, однако город все больше деревянный, каменных-то построек, кроме Кремля, и не видать почти что. Да и в Кремле-то, честно говоря, не так чтоб уж очень. Куда там до Новгорода, Господина Великого! Деревня деревней Москва-то… Избенки курные, заборчики покосившиеся, грязь по колено кругом — ни те пешему пройти, ни конному проехать. Как хочешь, так и выбирайся. Как вот сейчас Олег Иваныч делал, улицы московские люто ругая. Не пройдет и двадцати лет, как появятся на Москве соборы, красоты неописуемой, как стена новая вкруг Кремля станет, с башнями да воротами. Пригласит Иван Васильевич из Италии архитекторов: Аристотеля Фиораванти да прочих фрязинов. Взлетит, размахнется Москва — истинно столица земли Русской! Но это потом… А пока так — скромненько, убого даже…