— Фигня! Прорвемся! — именно такие слова слышались Олегу Иванычу.
Он покинул храм с какой-то грустной радостью и ощущением щемящего счастья, исходящего от появившейся внутренней убежденности в правильности избранного пути. Вот если б еще с Гришаней все было в порядке… И с Рощиным…
Уходя, Олег Иваныч украдкой перекрестился.
Иоганн Штюрмер с нанятым лоцманом уже подходили к пристани, когда Олег Иваныч нагнал их. «Благословенная Марта» легко покачивалась на волнах. Высокие мачты ее, чуть наклоненные к носу, придавали облику судна строгую величавость. Все-таки «Благословенная Марта» была не только надежным, но и очень красивым судном. Обычные купеческие струги рядом с ней как-то терялись, словно серые утки рядом с прекрасным лебедем.
Они отплыли сразу, как только пришли на корабль. Серовато-белые стены Ладоги быстро сделались незаметными на фоне зеленовато-бурых лесистых сопок, лишь ладожские храмы долго еще сверкали на солнце белыми, словно сахар, свечками. Поменьше — Георгиевский собор, и значительно больше — Успенский.
Ночью «Благословенная Марта» пришвартовалась к пристани Гостиного Поля — небольшого населенного пункта у начала знаменитых волховских порогов. Рядом с деревянной пристанью тянулись приземистые строения — склады товаров иноземных и новгородских купцов. Олег Иваныч увидел их утром, когда, еле продрав глаза — до полночи пили вино в теплой компании капитана и фон Вейтлингера, — попытался привести себя в чувство пригоршней холодненькой утренней водицы. Приведя «морду лица» в более-менее приличное, по здешним меркам, состояние, Олег Иваныч решил немного пройтись. Обозреть, так сказать, окрестности. Очень уж ему не понравился вид струга, пришвартованного параллельно пристани чуть ниже «Благословенной Марты». Почему не понравился, Олег Иваныч не смог бы объяснить толком. Не понравился — и все. Можно сказать — интуиция. А интуиции Олег Иваныч, как опытный дознаватель, привык доверять. Не целиком, конечно, но все-таки… Корма у струга была какой-то странной. Необычной, что ли. Только что в ней необычного такого? Олег спрыгнул на берег — несмотря на раннее время, напротив пристани уже начинался торг — средневековые люди вставали рано, с солнышком, и так же рано ложились.
Это вот Олег Иваныч вчера засиделся, с собутыльниками… Потолкался для вида по рынку, приценился к куску ярко-красного аксамитового сукна — зря приценивался, потом еле отбился от настойчивых привязок продавца — отбившись, направился к пристани. Шел быстрым шагом, насвистывая что-то на мотив «Дыма над водой» и вызывая косые взгляды — не любили тут свистунов, нехорошим это делом считалось — свистеть. Олег Иваныч это с ходу просек, свистеть перестал, да и торопиться. Это только нехорошие люди торопятся, шильники всякие да шпыни ненадобные. А куда торопятся — ясное дело, пакость какую-нибудь устроить, для хорошего-то дела торопыжность эта ну никак не нужна… Небрежно заложив руки за спину, он с крайне озабоченным видом — но не торопясь, упаси Боже! — прошествовал мимо подозрительного судна. Смотрел внимательно, однако — искоса, как бы и не смотрел вовсе. Но примечал все. И новые доски — беловато-желтые — на корме приметил. Ага… Новые досочки, значит. И мачта вроде новая. А старая где? Не она ль недавно сломалась, да с таким треском — аж под палубой было слыхать. А досочки? Не взамен ли тех, выбитых лично Олегом Иванычем в компании с ливонским рыцарем Куно?