– Испортился?
– Ну-да. Порченым стал. Я ведь, бывало, еще ребятенком в этот лес по грибы-ягоды ходил. И дрова крестьяне рубили без боязни всякой, и на оленей охотились в восьмой месяц, как по законам и положено, а на птиц силки ставили так вообще круглый год. Хорошим местом были наши леса, самой Госпожой созданные для подспорья человеку и отдохновения его. А потом, два года назад, случился вдруг Черный День, а опосля него все пошло наперекосяк. И до Черного-то Дня жизнь становилась с каждым днем хужее. Ежели, к примеру, раньше Госпожа нам всегда говорила, когда вовремя пшеницу сажать, а когда сено косить, предупреждала, когда дождь сильный зарядит или град пойдет, то в последние годы перед Черным Днем стала все больше невпопад угадывать. К примеру, предупредит нам солнышко, а вместо того вдруг снег пойдет да все всходы поморозит. До того дело дошло, что многие Госпожу-то и слушать перестали. Слух появился, что Госпожа наша того… умом малость повредилась и сама не знает, чего говорит. И ведь знаешь что: тот, кто Госпожу слушать перестал и своим умом жить начал, вроде бы как и из неурожаев выбрался. То есть потихоньку так оно и произошло - жрать-то надобно… Вот и все мы, Дальние крестьяне, стали жить вроде бы как самостоятельно. Конечно, Вальдесовы подручники тут слонялись, вынюхивали, не развелось ли среди нас какой-нито ереси. Да только что с нас, олухов деревенских, взять? Какая у нас ересь, ежели мы и читать-то не умеем? Обложили нас новым налогом да отстали.
Короче говоря, жизнь вроде бы о-новому налаживаться начала, да возьми и случись этот самый Черный День. Потемнело все сверху, как сейчас помню, - Трюфель ткнул пальцем в небо, - снег посреди лета повалил, да такой буран, хуже, чем зимой. Зверье всякое из лесу побежало на поля, повытоптали все посевы. Птицы замертво начали с неба падать. А люди словно с ума посходили - кто в бешенство впал и начал на всех с кулаками бросаться, кто память потерял, в поле поплелся, да так там и замерз. Ну да что там говорить, - парень помрачнел лицом, - тот был еще денечек, думали, не переживем его.
– С ума, значит, все посходили?
– Ага. Мы ж привыкли все время слушать Госпожу. Как неприятность какая случилась - позови Госпожу, и она добрый совет даст. А тут вдруг все люди как один слышать голос Госпожи перестали. Не могу рассказать, до чего неприятно это для нас было. Все равно как половину своего разума потерять. Кое-кто говорит у нас, что в этот день Госпожа Дум померла, потому как мы, Дальние, с того дня ее вовсе слышать перестали. Только я думаю, что все это сущая ерунда. Ведь горожане-то ее слышат, да и Ближние крестьяне слышат, только тихо, а значица, жива она. По моему разумению, в этот День случилось какое-то большое колдовство. Большое и жутко недоброе.