– Полынь выросла в твоем сердце. - Я улыбнулся и дотронулся до ее руки. - Ты увидела меня в рекламе Парка Чудес?
– Да. Увидела и узнала, где тебя искать.
– Мы будем бороться с нашей болезнью? Вместе?
– Нет. - Она сделала шажок вперед и положила руки на мои плечи. - Мы не будем бороться. Мы вместе будем болеть.
– И умрем вместе.
– Да. Умрем в одной постели.
– И будем умирать каждый день.
– Да, будем умирать и возрождаться к жизни - как солнечный свет.
– Ты - фея, - сказал я. - Ты сказочное создание из волшебного леса. У тебя есть прозрачные крылышки за спиной.
– Я - лесбиянка, - сказала она и поднялась на цыпочки. - Я сплю с женщинами, потому что мне за это платят. А еще у меня отвратительный характер.
– У меня тоже.
– Не ври.
Она прикоснулась губами к моим губам, и мир растаял, как мороженое.
От нее пахло земляникой.
Я, как сумасшедший, ворвался в свою служебную комнатенку и начал переодеваться. Стаскивал с себя свой помпезный рабочий костюм, боролся с рукавами, отрывал пуговицы и едва не упал, запутавшись в брюках.
Не положено было в сценическом костюме разгуливать по парку. Да и глупо было бы это - сидеть где-нибудь на травке в костюме тореадора, есть гамбургер и запивать фантой. Как известно, тореадоры едят только бычьи уши и пьют только вино «Sangra del toro».[ «Бычья кровь» (исп.).] Поэтому я срочно сдирал с себя кожу тореро и менял ее на свои обычные рубашку и джинсы.
Я спешил. Лурдес ждала меня на улице. Я уже меньше боялся, что она снова исчезнет. Но все равно боялся. Не мог не бояться.
Я сложил свой инвентарь в коробку - ножи, шары, бандерильи. А потом наклонился и извлек оттуда один предмет. Кинжал.
Средневековый нож. Сегодня он подвел меня, чуть не убил парня-инвалида. Он оказался странным, неуправляемым, этот нож. Там, в своем времени, эти ножи были самыми обычными - они слушались меня, втыкались туда, куда им было положено втыкаться, и не предъявляли никаких претензий. Но я протащил этот нож на себе сквозь четыре столетия, и он как-то изменился. Старик-китаец сказал, что на нем есть следы магии.
Я не решился оставить этот нож в коробке, почему-то решил держать его при себе. Это был не совсем нормальный поступок - собираясь на свидание, брать с собой кинжал. Но именно так я и сделал.
Я надел перевязь для ножей - на голый живот, под рубашку. Полюбовался на себя в зеркало. Рубашка топорщилась, вид был если не подозрительным, то по крайней мере дурацким. Снял перевязь, достал пластмассовый колпачок из тех, что прилагались к моим современным ножам, надел его на острый кончик кинжала - чтобы не порезаться - и сунул в карман джинсов. Так было намного лучше. Если не считать маленького неудобства - при любой попытке сесть кинжал втыкался мне в… Ну, в общем, не место ему было в кармане. Не мог же я сегодня весь день только стоять и ходить?