— Было! Было этнографическим, дорогой Володя, — возразила она. — Сейчас экспедиция комплексная — геолого-этнографическая. Так и Москва решила…
— Ну конечно! Этнографы нашли оазис, ткнули туда носом, а потом…
— Уж если речь зашла о том, что кто-то кого-то ткнул носом, — вмешался я, — то, по справедливости, нельзя забыть о гидрологах.
— Правильно, — поспешил согласиться Савчук. — Вы очень помогли в разгадке этнографического следа, сигнала SOS…
— Говорю не о себе. Но без Андрея и его помощников мы не имели бы письма, найденного в плавнике.
— В общем, нечто вроде эстафеты, — сказала Лиза, прекращая шутливую перебранку. — В дело вступают по очереди представители различных профессий…
— В том числе и охотник Бульчу. Как, кстати, назвал ты свою реку, Бульчу?
Я обернулся к Бульчу, который священнодействовал подле котелка, где варился ужин.
— Потаден, — отозвался наш проводник.
— А что это значит?
— Это искаженное русское «потаенная», — подхватил Савчук. — Нганасан переиначил на свой лад слово «потаенная». Получилось: Потаден.
— Тогда уж лучше Река Тайн, — сказал я. И медленно повторил, прислушиваясь: — Река Тайн! Да, неплохо звучит.
— А я бы назвала ее Огненная, — вдруг сказала Лиза.
— Огненная? Почему Огненная?
— Мне кажется, это ей подходит, — ответила Лиза, задумчиво глядя вдаль.
— Ты начинаешь мудрить, говорить загадками. Это скучно, милая. Нам и без того хватает загадок…
— Река Времен лучше всего, — стоял на своем Савчук. — Мы двигаемся именно против течения времени, поднимаемся к истокам истории человечества.
Посмотрев в сторону Бульчу, он добавил многозначительно:
— А может быть, еще конкретнее: к истокам истории нганасанов!
— О! Вот как?
— Да. Я надеюсь, что в горах живет древний народ палеоазиатов, предки современных нганасанов.
— Остановившиеся в своем развитии?
— Вроде того…
Мы поспорили еще немного и наконец сошлись на предложенном мною варианте: Река Тайн. Я нанес на карту новое название и дважды подчеркнул. Карта сразу же приобрела другой, более осмысленный вид, словно бы осветилась.
А утром, проснувшись, мы обнаружили, что у нас осталась всего одна лодка. Рядом с ней на сырой земле чернела глубокая борозда. По-видимому, другую лодку стащило с берега и унесло течением, пока мы спали.
Правда, Савчук (это была лодка Савчука и Бульчу) клялся, что он, как полагается, вытащил ее до половины на берег. По его словам, он прекрасно помнил это.
— Что я, маленький или впервые в экспедиции? — сердился этнограф. — Даже снизу закрепил колышками, честное слово! Почему вы молчите? Почему вы все смотрите на меня такими глазами?