Испытав «гусиную», а потом «оленью» почту, Петр Арианович пришел к мысли, что пересылать письма с плавником будет надежнее, и решил испробовать этот способ.
Регулярно раз в год после ледохода он спускал два или три таких письма вниз по реке. Река заменяла ему теперь почтовый ящик.
Озираясь, географ стаскивал с берега приготовленный ствол и спускал на воду. Он старался делать это бесшумно, боясь привлечь внимание часовых у Ворот.
Кажется, удалось. Ни плеска, ни шороха!
Какое же это по счету письмо?..
Покачиваясь на волнах, ствол уплывает все дальше и дальше. Вот миновал стремнину, толкнулся о торчащий из воды камень. Завертелся на месте. Застрянет? Нет. Течение на середине реки подхватило дерево и понесло, понесло…
Спуская на воду свои древесные «конверты», географ смотрел на них с боязливым ожиданием. Какая участь ждет их впереди? Дойдут ли они к адресату — неизвестному русскому ученому — или пропадут, затеряются в тундре?..
Не напрасен ли его труд?
Не Лета ли, сказочная река забвения, катит мимо него свои тускло отсвечивающие при луне волны? Не она ли плещет у его ног, с монотонным безнадежным плачем набегая на берег?
«Допустим, — рассуждал Ветлугин, — что река вынесет меченый плавник в море или выбросит на берег где-нибудь возле самоедских стойбищ. Кто найдет его? Невежественные забитые самоеды? Поймут ли они значение плавника? И если поймут, кому передадут? Невежественным, тупоумным царским администраторам, которым плевать на науку?..
Сибирь — место ссылки, страна мрака и молчания. Будет ли здесь кто-нибудь озабочен судьбой затерявшегося в горах народа? А его самого, Ветлугина, если и станут разыскивать, то только для того лишь» чтобы наказать за побег и вернуть в ссылку.
Что ж, и не такие ученые, как он — неизмеримо более: талантливые и значительные — гибли, исчезали без вести в царской России. Не такие научные открытия, как найденный им в горах оазис, безответно глохли во мраке и молчании…
Был шанс на спасение в одном-единственном случае. Если в России уже произошла революция, та долгожданная, та неизбежная социалистическая революция, о которой с такой уверенностью говорил Овчаренко. Тогда все было хорошо. Нужно было метить плавник, «кольцевать» гусей, посылать призывы о помощи. Там, за перевалами, брезжила надежда на спасение!..».