Стало тихо. Унгсрн-Витгенштейн отошел от врача.
Клюгенау, поперхнувшись, сказал:
— Господа противники, просим к барьеру…
Нет, место здесь было ровное. Карабанов понял эго только сейчас, когда встал к барьеру. Князь еще продолжал идти на своеместо, и Андрей помахал рукою, разминая ее.
Барьер был отмечен фуражками.
В небе повис, пиликая песню, крохотный жаворонок.
— Условия боя, — объявил Клюгенау, — выстрел на сближении… Дистанция — пятнадцать шагов…
— Двадца-ать! — прокричал издалека Оде де Сион.
Клюгенау выругался:
— Что за черт!
Он сбегал на другую сторону лужайки и вернулся обратно, словно обрадованный:
— Двадцать… решили в последнюю минуту. Карабанов, можете отступить на пять шагов. Фуражки сдвинем тоже.
Андрей молча отсчитал пять шагов назад.
— Так?
— Да, так…
Карабанов переложил пистолет в друпю ладонь, платком вытер его рукоять.
— До двух раз? — спросил он.
Мишка Уваров крикнул в спину:
— Сдаешь, гладиатор?
— Молчи, скнипа…
Секунданты заняли свои места, объявили аллокацию:
— Господа, ваше последнее слово?
Карабанов посмотрел на фигурку вытянувшегося перед ним человека с серым лицом, и вдруг его поразила мысль, что князь ведь не сделал ему ничего дурного.
— Говорите же, господа!
Карабанов громко сказал:
— Я не имею никакой обиды на князя…
С другой стороны площадки донеслось ответное:
— Надоело ждать! Сводите нас…
Оде де Сион напомнил:
— Учтите, господа, что поспешный выстрел, сделанный до барьера, свидетельствует о небрежности… будьте, господа, корректны!
В последний момент Андрей скинул мундир, остался в одной белой рубашке.
— Не горячитесь! — шепнул ему Клюгенау.
Карабанову становилось забавно.
— Сходитесь!
Противники мелкими шажками, подняв оружие, сходились в высокой траве.
Жаворонок купался над их головами в бездонной синеве неба.
— Руку! — крикнули в спину Карабанову. — Руку!
Андрей понял: он забыл о левой руке. Тогда он согнул ее в локте и выставил вперед, прижав сгибом к груди и растопырив пальцы, словно готовясь поймать яблоко.
Лицо князя медленно наплывало на него, колеблясь в какой-то туманной дымке, и тогда Карабанов стал издалека нащупывать на мушку это лицо.
Барьер.
Тяжелый пистолет медлит.
Карабанов оскалился в улыбке.
— Почему не стреляете?
— И не буду, Он совсем опустил пистолет.
— Что за шутки?
— Придвиньте князя к барьеру.
Противник не дошел до предельной черты.
— Князь, — поморщился Оде де Сион, — как вам не стыдно?
Одним шагом Унгерн-Витгенштсйн вышел на барьер:
— Вот, можете убивать…
— Благодарю вас, — сказал Карабанов, и ему заметили, что он нарушил правила дуэльного кодекса: разговаривать с противником нельзя.