— Возможно, она права. Но я приобрел ее отнюдь не ради эстетического удовольствия.
— Нет?
— Нет. Картина принадлежала моему отцу. Я хотел побольше узнать о своих корнях. Можно сказать, что мною руководила сыновняя любовь.
— О, понимаю. — Аргайл сел на корточки и принялся развязывать тугой узел, державший всю конструкцию. «Если Мюллером движет желание узнать о своих корнях, — подумал он, — расспросы лучше прекратить, не то он выложит мне всю свою родословную». Узел никак не хотел развязываться; похоже, вчера вечером, упаковывая картину, он несколько перестарался.
— Всего картин было четыре, — продолжил Мюллер, завороженно наблюдая за манипуляциями Джонатана. — Все они были написаны в восьмидесятые годы восемнадцатого столетия. «Казнь Сократа» — последняя из них.
— Это большое везение, что вам удалось найти ее, — заметил Аргайл. — Остальные три вы тоже хотите приобрести?
Мюллер покачал головой.
— Я думаю, одной вполне достаточно. Как я уже сказал, меня не интересует ее художественная ценность.
Аргайл наконец справился с последним узлом и освободил картину от бумаги.
— Хотите кофе? — неожиданно предложил Мюллер.
— О да, благодарю вас. — Джонатан встал, хрустнув коленками. — Нет, нет, вы оставайтесь здесь и наслаждайтесь картиной. Я справлюсь сам.
Мюллер принялся рассматривать свое приобретение, а Аргайл проследовал на кухню. Он знал, что клиенту необходимо побыть какое-то время наедине с покупкой, чтобы как следует прочувствовать ее.
Когда он вернулся в комнату, у него создалось впечатление, что Мюллер не сумел подружиться с картиной. Поскольку в данном случае Аргайл выступал всего лишь в роли курьера, его это не особенно задело, но тем не менее он любил, когда люди радовались, даже если лично ему это не сулило никакого барыша. Конечно, он не рассчитывал увидеть, как Мюллер разразится слезами при виде картины, — подобного взрыва чувств она не могла вызвать даже у дилетанта; к тому же полотно не имело того ухоженного вида, который отличает музейные образцы: лак давно потускнел, и краски казались поблекшими, и все же Аргайл ожидал увидеть на лице покупателя хотя бы банальное удовольствие.
— Ну как она вам? — спросил Джонатан.
— Дайте подумать, — уклончиво ответил Мюллер, продолжая вертеть картину в руках. Он попытался продавить холст, проверяя его на прочность; посмотрел, хорошо ли он натянут с другой стороны, затем обследовал раму на предмет древесного жучка. Все это он проделал весьма профессионально, не на шутку озадачив Аргайла. Однако еще большее недоумение вызвало у него откровенное разочарование, проступившее на лице Мюллера.