Боттандо кивнул.
— Понятно. Я думаю, теперь мы можем с большой долей уверенности считать, что Мюллера убил Эллман. Пистолет и изуверские пытки указывают на него.
— Да, но мы по-прежнему не знаем, кто убил самого Эллмана.
— Не знаем, верно.
— Да какое нам до него дело? — с тоской сказал Джонатан, который мечтал только об одном: поскорее вернуться домой, в Италию. — Кто бы он ни был, он совершил благое дело. Если бы я, зная все, что он совершил, встретил этого Эллмана-Шмидта и имел при себе оружие, то самолично, не задумываясь, пристрелил бы его. И не испытывал бы потом никаких угрызений совести.
— Все так, — одобрительно кивнул Боттандо. — Но кто еще, кроме нас, знал, что он совершил? И потом, с официальной точки зрения мы не имеем права ставить так вопрос. Убийство есть убийство, и убийца должен сидеть в тюрьме. Не говоря уже о том, что мы не знаем планов убийцы. Может, он уже подбирается к следующей жертве? Может, следующий на очереди — Руксель? Вы не знаете: у него есть враги?
— Нет, не знаем.
— А вы в курсе, что прием по случаю вручения ему европейской награды состоится уже через десять дней? Если Рукселю угрожает опасность, мы должны ее устранить.
— Что может ему угрожать? И главное — кто?
Боттандо склонил голову набок.
— А человек со шрамом?
— Я думала о нем, — ответила Флавия. — И пришла к выводу, что он и в самом деле может оказаться тем, за кого себя выдает, — полицейским. Он так представился, когда подсел к Джонатану в парижском кафе.
— То же самое он говорил, когда звонил мистеру Аргайлу в Риме, — помните? Если, конечно, это был он.
— И происшествие с Бессоном тоже указывает на это. Жанэ отпирается, но кто-то ведь изъял документы из архивного центра и приказал директору скрыть от меня часть информации, а кроме Жанэ, о моем предстоящем визите туда никто не знал. И тогда в Риме — помните, он позвонил Джонатану и сказал, что придет к пяти. Джонатан рассказал об этом нам, после чего вы, генерал, позвонили Жанэ и рассказали ему об убийстве. И человек со шрамом не пришел. Думаю, Жанэ велел ему поскорее уносить ноги, чтобы не ввязаться в международный скандал.
— Как-то не похоже на Жанэ, — с сомнением покачал головой Боттандо. — Совсем не его стиль.
— Ну, знаете, вам тоже иногда приходится идти вразрез со своими правилами, особенно когда на вас давят сверху. Я только не пойму, кто давит на Жанэ. Разумеется, спрашивать у него самого бесполезно.
Боттандо раздумывал некоторое время, и вид у него был невеселый. Ну хорошо, пусть будут убийства и прочие преступления, но почему они должны нарушать привычный порядок работы его управления? Тесное сотрудничество с французами было залогом успешной работы управления на протяжении многих лет, и перспектива прекращения этого сотрудничества из-за какого-то проклятого убийства страшно его беспокоила.