— Ты должна любым способом все уладить, — сурово сказал он. — Не хватало еще, чтобы мы раздружились с Жанэ из-за какой-то дурацкой картины. У тебя есть хоть какие-нибудь соображения по поводу того, что происходит?
— Есть, — спокойно ответила Флавия.
Джонатан, который начал было задремывать, встрепенулся. Долгое время он пялился в потолок, не особенно прислушиваясь к беседе. В голове у него давно уже маячила какая-то мысль, но он никак не мог ее ухватить. Она беспокоила его на протяжении нескольких дней — словно крошечный камешек в ботинке, который вроде и не мешает ходить, но в то же время постоянно о себе напоминает.
— Есть? — переспросил он. — Что ж ты мне не сказала?
— Я говорила тебе, что у меня есть кое-какие догадки, но, во-первых, я не уверена в их правильности, а во-вторых, у меня нет доказательств.
— Ну, это неинтересно.
— Согласна. Нам по-прежнему не хватает некоторых деталей. Генерал, что говорят швейцарцы по поводу звонка Эллману, после которого он полетел в Рим?
— Я думаю, тебе не понравится мой ответ, — нахмурился Боттандо.
— Говорите, посмотрим.
— Звонили не из Парижа. Звонок был из Рима, из гостиницы «Рафаэль».
— Откуда?!
— Ты слышала.
— Кто звонил?
— Увы, этого они выяснить не смогли. Но мы и сами можем сделать некоторые предположения, ты не находишь?
Он смотрел на нее с той легкой улыбкой, которая появлялась у него на губах, когда ответ приходил ему в голову раньше, чем ей. Конечно, у него было для этого больше времени, но и Флавия раздумывала недолго.
— Господи, — простонала она. — Звонили в понедельник, так?
Боттандо кивнул.
— И как раз в понедельник я не могла ни до кого достучаться, потому что в министерстве внутренних дел принимали зарубежную делегацию! Там было что-то, связанное с совместным финансированием и надзором.
Генерал снова кивнул.
— А внучка Рукселя говорила Джонатану, что ее дед ездил в Рим в составе французской делегации от какого-то комитета по делам, связанным с финансовым надзором.
Боттандо опять ограничился кивком.
— Руксель был в тот день в Риме?
Снова кивок.
— Это он звонил?
Боттандо пожал плечами:
— Нет. Я тоже в первую очередь подумал о нем. Но он в это время присутствовал на собрании и не мог отлучиться. И потом, когда Мюллера убивали, Руксель сидел на официальном банкете, а когда застрелили Эллмана, Руксель уже сидел в самолете. Я дважды все перепроверил. Сомнений нет — это не он. Он никому не звонил и никого не убивал.
— Тогда остается этот мнимый полицейский со шрамом.
— Совершенно верно. И если наши выкладки верны, то мы, похоже, влипли в очень грязное дело.