С победоносной улыбкой Джонатан оглядел собеседников.
— Если вы считаете, что в этой картине кроется какая-то тайна, то я сказал вам, где ее искать.
Флавия обдумала его слова.
— Жаль, что ты только сейчас об этом догадался, — сказала она.
— Лучше поздно, чем никогда.
— Надеюсь, что так.
— Ты считаешь, в этом что-то есть? — спросил ее Боттандо.
Она еще немного подумала.
— Я думаю, нам пора заканчивать с этим делом. Так или иначе. Нужно проверить эту картину, и в зависимости от того, найдем мы в ней что-либо или нет, будем делать выводы. Возможно, моя догадка подтвердится.
— Ты можешь заняться этим сама?
— Думаю, да.
— Ну разве она не умница? — восхищенно сказал Аргайл. — Что бы вы без нее делали, генерал?
— Скрипел бы себе потихоньку, — ответил Боттандо.
— Я безумно рад, что мы скоро поженимся, — продолжил Аргайл. — Какое счастье — иметь такую сообразительную жену!
Боттандо счел это высказывание неуместным.
— Мои поздравления, — сухо уронил он. — Надеюсь, вы будете очень счастливы. Давно пора, на мой взгляд. А теперь о деле. Флавия, дорогая, ты уверена, что справишься?
— Позвольте мне довести дело до конца самостоятельно. Если поход к Рукселю ничего не даст, мы по крайней мере будем знать наверняка: разгадки этого дела не существует, и поставим в расследовании точку. Договорились?
Боттандо кивнул:
— Наверное, так будет лучше всего. В идеале хотелось бы посадить убийцу за решетку. Но если это невозможно, то хотя бы закрыть дело. Как ты планируешь действовать?
Флавия улыбнулась:
— Прежде всего я хотела бы проконсультироваться. И на этот раз мы пойдем прямой проторенной дорогой. Короче, мы возвращаемся в Париж.
Скорее бы уж все закончилось, думала Флавия, поднимаясь по трапу самолета. Некоторые бизнесмены за сутки успевают посетить несколько стран, пересаживаясь с самолета на самолет, но она не бизнесмен и не в состоянии беспрерывно мотаться по Европе. Она уже не помнила, какое сегодня число и день недели. Нет, так не может дальше продолжаться: всякий раз, как она пытается преклонить голову и проспать всю ночь напролет, ее моментально лишают такой возможности.
За прошедшую неделю она единственный раз проспала спокойно целую ночь.
За последние дни она вконец измоталась и чувствовала, что нервы ее взвинчены до предела. Она была готова взорваться от малейшего пустяка.
Аргайл, уловивший ее состояние по разным мелким признакам, счел за лучшее оставить ее в покое и благоразумно молчал на протяжении всего полета, погрузившись в собственные мысли. Он уже усвоил, что трогать ее в такие моменты не стоит: пытаясь развеселить ее, он может добиться прямо противоположного эффекта.