— Джудит… Джудит, это ты! О, дорогая моя, где ты была все это время? Где ты была? Мы тут изошли от страха и волнений за тебя, обыскали каждую дыру, каждый закоулок! Видит бог, я уж и не чаял увидеть тебя! Где ты была? Что с тобой случилось?
Он еще не кончил причитать, как подоспела его мать, плача, захлебываясь в выражениях привязанности к племяннице и благочестивых словах благодарности богу за то, что опять видит ее, живую и здоровую. Джудит терпеливо выслушивала все это и ничего не отвечала, пока не иссяк поток вопросов. К этому времени все пряхи уже высыпали во двор, и ткачи тоже побросали свои станки. Поднялся такой галдеж, что, даже если бы Джудит заговорила, ее бы никто не услышал. Ураган радости пронесся по дому скорби, и унять его было невозможно, даже когда во двор вышла мать Бертреда, чтобы вместе со всеми посмотреть на хозяйку.
— Простите, что я вам всем причинила столько волнений, — произнесла Джудит, когда на секунду гвалт смолк, — я этого не хотела. Вы видите, я жива и невредима, так что беспокоиться больше не надо. Теперь я не потеряюсь. Я была в обители у Брода Годрика, у сестры Магдалины, которая была так добра, что проводила меня домой. Тетя Агата, приготовь, пожалуйста, постель моей гостье. Сестра Магдалина останется у нас на ночь.
Агата перевела взгляд с племянницы на монахиню, потом обратно, и легкая улыбка тронула ее губы, а в глазах загорелся хитрый огонек. Племянница вернулась из монастыря домой вместе со своей покровительницей. Наверное, она вновь обратилась мыслями к отказу от мирской жизни, иначе зачем бы ей убегать в обитель бенедиктинок?
— Конечно, конечно, с радостью! — горячо откликнулась Агата. — Добро пожаловать, сестра! Прошу, заходи в дом, а я принесу вина и овсяных лепешек, ведь ты, наверное, устала и проголодалась за время пути. Располагай этим домом, располагай нами, мы все в долгу перед тобой. — И она удалилась, с достоинством, как хозяйка.
«За три дня, — подумал Кадфаэль, наблюдая со стороны, — она уже успела привыкнуть к мысли, что распоряжается тут она. Отбросить такую привычку сразу невозможно».
Джудит собралась было последовать за теткой, но Майлс с серьезным видом заботливо взял ее за руку.
— Джудит, — прошептал он ей на ухо, — ты дала какие-нибудь обещания сестре Магдалине? Неужели ты позволила уговорить себя уйти в монастырь?
— А ты считаешь, что монашеская жизнь не для меня? — терпеливо спросила Джудит, глядя ему в лицо.
— Нет, нет, если ты того хочешь… Почему ты убежала к ней?.. Ты не обещала?..
— Нет, — ответила Джудит, — я ничего не обещала.