Тень, нависшая над Бертредом, выпрямилась. Некоторое время человек стоял, бесстрастно глядя на распростертое тело. Потом он ткнул Бертреда носком сапога в бок, передвинул к краю камня, на котором тот лежал, и столкнул в воду, на глубину, где тело сразу закрутилось в водовороте и понеслось на середину реки, а затем в сторону другого берега.
К рассвету двадцатого июня внезапно хлынул ливень, но вскоре кончился, и установилась ясная, теплая погода. В садах Гайи было полно работы, однако из-за ночного дождя пришлось ждать, когда жаркое солнце подсушит все вокруг, и только тогда приниматься за дело. Сладкая вишня созрела, но собирать ее следовало сухой, да и первую землянику можно было уже снимать, но хорошо бы дать высохнуть каплям влаги на ней. На открытых, залитых солнцем полях с грядками почва подсохла быстрее, и те из братии, чья очередь была трудиться в огородах, еще до полудня занялись тем, что рыхлили землю, высевали очередную партию салата и выпалывали сорняки. В садах же приступили к работе только после обеда и начали с дальнего конца, где проходила граница земель аббатства.
В обязанности брата Кадфаэля не входило трудиться в Гайе, но и в травном саду нынче тоже ничто не требовало его особого внимания, а три дня бесплодных поисков Джудит Перл вселили в монаха такое беспокойство, что он не находил себе места. И от Хью нет никаких известий, и нечего сказать Найаллу, когда тот, полный тревоги, придет узнать, нет ли новостей. Все как будто замерло, часы и минуты, казалось, растянулись, задержали дыхание и длились бесконечно.
Чтобы заполнить время и занять себя хоть каким-нибудь делом, Кадфаэль отправился вместе с другими монахами в сады.
Как это часто бывает, если лето запаздывает, природа потом старается наверстать упущенное из-за весенних холодов. Вот и в этом году земляника и крыжовник поспели почти в обычное время. Однако мысли Кадфаэля были заняты отнюдь не сбором ягод. Сады лежали как раз против того места на другом берегу, где у самой городской стены, под защитой башен замка, в дни ярмарок молодые люди состязались в стрельбе из лука. Немного дальше стояла сукновальня, а еще чуть ниже по течению — пристань Уильяма Хинде.
Кадфаэль некоторое время трудился, но делал это так рассеянно, что исцарапал себе руки гораздо сильнее, чем обычно. Потом он распрямил спину и выдернул из пальца очередную колючку, а затем двинулся вдоль реки и вошел в негустой лесок. Сквозь ветви деревьев проглядывал гребень городской стены, а под ней — крутой зеленый склон. Дальше — выступ первого бастиона замка и узкая полянка под ним. Кадфаэль пробирался между деревьями, направляясь к расположенной сразу за леском широкой зеленой лужайке, по которой были разбросаны низкие кусты, а у самой воды пучками рос тростник. Здесь, у берега, была широкая отмель, и река текла медленнее, а к середине течение усиливалось. Кадфаэль вышел из леска напротив сукновальни и увидел, что там, как всегда, трудятся люди, а на раме натянут для просушки длинный кусок материи.