Некоторое время юноша колебался, готовый прийти в ярость, так как не привык к подобному обращению, но затем откинул голову и расхохотался над собственной глупостью, восхищаясь хитро расставленной ловушкой. К счастью, природа наделила его добродушием, поэтому он не был безнадежно испорчен.
— Вот так-то лучше, — вымолвил обезоруженный Кадфаэль. — Конечно, можно насвистывать и важничать, но зачем притворяться, что ты не знаешь английского?
— Еще день-два, и я бы узнал, что меня ожидает. Мне хотелось сориентироваться.
— А нахальство должно было придать тебе сил? Не стыдно ли поносить святых женщин, спасших тебе жизнь?
— Я не ожидал, что кто-то меня поймет, — возразил пленник и тут же великодушно признал: — Согласен, это нехорошо. Но птица, попавшая в сеть, готова клюнуть любого от досады и желания вырваться на свободу. И потом, я не хотел произносить ни слова, пока не раскушу тех, кто взял меня в плен.
— К тому же ты не хотел, чтобы узнали, кто ты такой, боясь, что за тебя запросят большой выкуп, — проницательно предположил Кадфаэль.
Темноволосая голова опустилась. Юноша взглянул на собеседника, явно прикидывая, чего не стоит говорить, но потом слова хлынули потоком.
— По правде говоря, еще задолго до нашего налета на женский монастырь меня сильно беспокоила вся эта дикая затея. Овейн Гуинеддский ничего не знал о войске своего брата, и он будет недоволен нами, а когда Овейн недоволен, тут уж держись. Я поступил опрометчиво, ввязавшись в это дело, и теперь сожалею об этом. Я не хотел причинять вреда вашим монахиням, но как же мне было держаться в стороне? А потом я позволил взять себя в плен горстке старух и крестьян! Да я стану посмешищем у себя дома! — Юноша пожал плечами и добродушно усмехнулся при мысли о том, как над ним будут потешаться. Тем не менее такая перспектива явно была для него мучительна. — Если Овейну придется заплатить за меня большие деньги, это тоже для меня плохо. Он не из тех, кто легко расстается с золотом, чтобы выкупать дураков.
Этот молодой человек определенно был лучше, чем показалось на первый взгляд. Сначала он ругал других, а теперь честно и мужественно перешел на самого себя. Он начинал нравиться Кадфаэлю.
— Я тебе вот что скажу. Чем выше твоя цена, тем дороже ты будешь Хью Берингару, у которого ты в плену. И это не из-за золота. Дело в том, что шериф нашего графства, похоже, находится в плену у валлийцев и Хью Берингар хочет его вернуть. Если ты стоишь не меньше шерифа и окажется, что он жив, скоро ты сможешь отправиться домой. И это ничего не будет стоить Овейну Гуинеддскому, который никогда не желал впутываться в подобные дела и рад будет лишний раз продемонстрировать это, отдав нам Жильбера Прескота.