— Добрый день, — ответила Альма.
От волнения руки ее дрожали, часто поднималась и опускалась пышная грудь, голос пропал, а сердце бешено стучало и готово было уйти в пятки... Никогда, никогда в жизни она таких мужчин не видела. Даже в кино... Разве что Раф Валлоне может сравниться... А впрочем, нет.
Водитель показал на свой грузовик:
— Не доехал, сломался вот, неисправность...
"Неисправность, — подумала Альма, — это понятно. Непонятно только, как он вообще ехал на этой развалюхе. А какой у него странный акцент! Неужели он сицилиец? Кажется, он больше говорит глазами».
— Е possibile rimorchiarla? — спросила она.
С чисто итальянской выразительностью Болан пожал плечами. Он догадался, что девушка предлагает ему взять машину на буксир, но не знал, как ей ответить. И тогда он вновь решил разыграть из себя инвалида, страдающего от дефектов речевого аппарата. Девушка тут же прониклась к нему сочувствием, и Болану стало стыдно. Он много жестикулировал, выдавливал из себя какие-то гортанные слова и звуки, всячески пытаясь объяснить, что ему хотелось забрать ящик, который находился в кузове машины, и перенести его на тележку. Как только Альма поняла его, она сразу же подогнала тележку к кузову грузовика, привязала к борту вожжи, взобралась на кузов и сильно удивила Болана, когда вместе с ним подняла тяжеленный ящик и переставила его на тележку.
Болан восхищенно закивал головой, улыбнулся и пробормотал:
— Спасибо.
Он напряг бицепс, а затем притронулся к руке девушки и восхищенно произнес:
— Сила!
Альма так сильно покраснела, что, казалось, поднеси к ней лист бумаги и он вспыхнет. Ноги ее задрожали, как только водитель взглянул ей в лицо. А когда он снимал ее с кузова, она едва не упала в обморок: на какое-то мгновение он прижал девушку к себе, и ее грудь прикоснулась к его торсу. Он бережно нес ее к повозке, словно ребенка, а не молодую здоровую женщину, которая весила пятьдесят пять килограммов, на рассвете доила семь коров, кормила, поила их, была хозяйкой в доме, от весны до зимы работала в поле...
Сколько раз, лежа в кровати, мечтала она о другом мире, лишенном этих бесконечных хлопот. И как у всех девушек ее возраста и положения, этот мир у нее ассоциировался с большим городом. Мужчин она не боялась, потому что считана естественным заниматься любовью. Но она столько слышала о других пороках, о наркотиках, о вине. Ей рассказывали о жестоком обращении мужчин с проститутками. И она уже знала, что такого обращения не вынесет. Отнюдь не прельщала ее и закулисная перспектива закончить свою жизнь, как старые морщинистые ведьмы, совокупляющиеся с животными в бесчисленных притонах Танжера, Марселя или Порт-Саида на виду у веселящихся матросов...