Генерал был, похоже, без ума от своей американской подружки. Он относился к ней с нежностью и уважением, и у них случались минуты подлинной близости. Впрочем, Смайли была профессионалкой. Она никогда не забывала, кто она, где и зачем находится: такова была ее работа, а Чун был враг. Все остальное — чепуха. Она многое узнала о генерале и прекрасно понимала, что рядом с ней чрезвычайно опасный человек, чья деятельность несет прямую угрозу ее стране.
Внезапное появление Мака Болана предвещало резкие и скорые перемены. Смайли видела его в деле в Лас-Вегасе, и могла судить о его возможностях не по рассказам. Кроме того, обитая в последнее время в сумрачном мире мафии, она хорошо уяснила, что значит имя Палача для его врагов. И все же ей до сих пор казалось невероятным, что одного лишь вида этого человека, который действовал в одиночку, без малейшей поддержки со стороны властей, было достаточно, чтобы посеять ужас среди людей отнюдь не робкого десятка.
Их паническая реакция на появление одного-единственного человека, каким бы опасным он ни был, казалась необъяснимой. Но Смайли сталкивалась с этим явлением снова и снова. Стоило Палачу приблизиться, и вся стая принималась дружно скулить и пятиться.
В течение последней ночи девушка тайно всматривалась в этих людей, пытаясь понять секрет воздействия Палача. Разумеется, любой, даже самый отважный человек испытывает страх. Но потрясающий эффект Болана нельзя было объяснить обычным страхом: какая-то неодолимая сила придавливала этих профессиональных головорезов и обращала грозную волчью стаю в жалкую кучку побитых псов. Это было просто уму непостижимо.
Ночной налет потряс генерала. В одну минуту из властного самодовольного деспота он превратился в затравленного, неуверенного в себе человечка, который ищет утешения и поддержки у тех, кем он призван повелевать.
Смайли знала, что это эффект Болана. Она пыталась разобраться в нем, но так и не поняла до конца. Не понимали этого и враги. Они просто сбились в кучу и пытались успокоить друг друга грозными речами.
В конце концов это сработало. Под утро генерал выглядел обессиленным и издерганным, но снова крепко стоял на ногах. «Гориллы» Топачетти все еще несли вахту в саду: значит, сам Лу «Мошенник» оставался здесь. За несколько минут до рассвета Чун появился в дверях комнаты совещаний вместе со своим неизменным телохранителем; они шли под руку и устало смеялись над какой-то шуткой. Смайли расслышана, как перед этим Топачетти сказал: «Для него будет лучше не соваться к Царскому Огню». Но девушке за их смехом почудился глубоко запрятанный страх.