— Но ведь сперва Оджи нужно что-то пронюхать? — Слабая улыбка тронула губы Лео Таррина.
— Не болтай ерунды, Лео. Уж тебе ли не знать! Оджи Маринелло поставит на уши всю страну и, если ему приспичит, превратит в своих боевиков и высших полицейских офицеров, и сенаторов, и конгрессменов — всех вместе и каждого по отдельности. Думаешь, Гарольд знает, кому из своих людей может доверять на сто процентов? В том-то и беда, Лео. Даю голову на отсечение, что Оджи и минуты не будет сидеть сложа руки, наблюдая, как его Империю разносят по кирпичикам в здании суда.
— Если бы дошло дело до суда! — тоскливо отозвался Таррин. — Боюсь, начни мы действовать по закону, вся эта канитель затянется как минимум на десять лет, а к тому времени...
— Но ты ведь не можешь войти в игру всего на десять минут, — возразил Болан.
— Ты прав, — вздохнул Таррин. — И потому придется рисковать. У нас осталась только одна игра. Последняя.
— Риск — мягко сказано. Это прямая дорога на тот свет. Надеюсь, ты понимаешь?
— Еще бы! — согласно пробормотал тайный федеральный агент.
— Где Ангелина с детьми?
— Они прикрыты.
— До тех пор, пока тебе самому ничто не угрожает, — заметил Болан.
— Они в безопасности! — настойчиво повторил Таррин.
— Сейчас никто не может быть в безопасности. И тебе это прекрасно известно.
— Если по правде, сержант, я уже перестал что-либо понимать. Так, какие-то судорожные движения...
— Выломай дверь и беги, Лео. Я найду тебе другого спонсора.
Таррин нервно усмехнулся.
— Мне ли говорить, как я верю тебе! Но всему есть пределы. И, похоже, пора заканчивать игру — мою игру, а не твою. Что толку, если мы оба погибнем?
Из всех людей, каких доводилось встречать Болану, Лео Таррин, возможно, был самым храбрым, надежным и преданным другом, в шкуре которого Палач никому бы не пожелал оказаться. Уже много лет Таррин ходил по лезвию ножа, являясь крупным мафиози и одновременно тайным агентом ФБР. Он ежеминутно рисковал собой, решая головоломные задачи, которые ему в изобилии подбрасывала жизнь. И, как знать, теперь он, может, даже радовался тому, что его изнурительная двойная игра подходит к концу.
— Ты, безусловно прав, Лео, — Болан пристально посмотрел на друга. — Но, сдается мне, ты все же непрочь был бы и продолжить. Ради святого дела. А?
— Ну, если честно... — замялся Таррин.
— Ладно, — устало подытожил Болан. — Тогда ты у меня в долгу, дружище.
— Я и так многим обязан тебе...
— Ты мне нужен живой, Лео. Хватит с меня мертвецов.
Некоторое время они стояли молча, не глядя друг на друга, и каждый думал о своем. Наконец Таррин тряхнул головой, словно отметая всякие сомнения, и твердо произнес: