— Постой-постой, я уже начинаю путаться. О какой...
— В настоящее время сразу три группировки воюют за твой кусок земли, Лео. Действительно, многое перепуталось. Эритрея привез в город своих боевиков, а в аэропорту на них набросилась другая банда. У этой второй шайки связи с твоей территорией очевидны. Но я не могу представить, как в эту структуру вписывается Эритрея...
— Он советник Оджи.
— Я знаю. Только с каких это пор советник стоит во главе военной группировки?
— Полагаю, первую скрипку здесь играет не он, а Билли Джино. Он для этой роли очень подходящая фигура. А если именно он заменяет Оджи, то из этого вытекает...
— Тогда кто стоит за чисткой?
— Вряд ли Оджи, — после короткой паузы проговорил Таррин.
— Почему ты так считаешь?
— Во-первых, старик покровительствует мне. Ни один человек, будучи в здравом уме, не начал бы на меня охоту без одобрения Оджи. Во-вторых, уже несколько дней я пытаюсь дозвониться до него, но меня не хотят соединять с ним. Хотя это очень просто. Поэтому я делаю вывод, что Оджи тут не при чем.
— Учти, Лео, заявление на твою территорию исходит прямо из Совета.
— Не может быть!
И тем не менее. В штабе на северных холмах находится Туз, который именует себя Симоном, а его связной в Нью-Йорке носит псевдоним Петр. А несколько дней назад в Атланте я повздорил с трио Тузов, они называли себя Иоанн, Павел и Яков.
— Ну, прямо верные ученики, как на подбор!
— Вот-вот. И я подумал: а кто же носит имя Иисус?
Таррин от волнения даже причмокнул губами:
— Попахивает крупным делом, а, сержант?
— Ты всегда был очень сообразительным парнем, Лео.
— А как это можно истолковать по-другому? Кто-то разрабатывает план мгновенного захвата. Для чего они приобрели целую колоду Тузов и решили слегка подтасовать карты в игре.
— Когда ты в последний раз разговаривал с Оджи? — осведомился Болан.
— Несколько недель назад. Обычно я звоню ему дважды в месяц. Все шло на редкость здорово, и вдруг пару дней назад — поворот на 180 градусов. Ни с того, ни с сего я превратился в прокаженного.
— Возможно, это случайное стечение обстоятельств. Или мы неверно оцениваем ситуацию. А может, есть и еще какое-то объяснение странного поведения Оджи. Кстати, как его здоровье?
— По крайней мере, две недели назад его голос звучал довольно бодро.
— А сейчас? Мы ведь этого не знаем, верно? Может, старик уже лежит на смертном одре. И теперь представь, что слухи об этом дошли до каких-нибудь молодых амбициозных турков. Что ты думаешь об этом?
— Такое развитие событий меня вполне устраивает, — тихо ответил Таррин.