— Тогда все намного упростится, — согласился Броньола.
— Вот и договорились. Я постараюсь передать тебе посылку через местных полицейских. Она будет хорошо перевязана и промаркирована.
— Посмотрим, все ли я правильно понял. Между прочим, на самом деле произошла очень серьезная утечка информации. Откуда-то стало известно, что Энджи похитили. Это тоже надо иметь в виду. Ну ладно, значит, события будут развиваться так: мы возвращаем Ангелину и одновременно прикрываем Липучку версией о каком-то старинном долге, который тот якобы должен возвратить. Все верно?
— Тютелька-в-тютельку.
— Отлично. И все-таки проблема остается, и от нее нам не уйти. Какая-то сволочь поделилась секретом: некий очень важный мафиози — замаскированный федеральный агент. Это не шутки! По-твоему, нам необходим козел отпущения, который принял бы на себя удар, предназначавшийся Липучке. Да, полагаю, таким образом нам удалось бы немного разрядить обстановку в Вашингтоне.
— Придется прикрывать сразу два фронта — твой и Лео. Если все пойдет так, как мы договорились, Лео удастся прикрыть достаточно надежно, а это, несомненно, аукнется на позиции нашего врага. Что же до твоих шагов... Вот что, Гарольд, ты должен явиться в комитет Сената и заявить: «Поглядите, ребята, этот сукин сын — перед вами, и он мертв. Конечно, я пощекотал немного ваши чувствительные нервы политиков, за что и приношу извинения. Но все благополучно завершилось, и давайте забудем о наших прежних разногласиях и будем жить дружно, как и подобает настоящим мужчинам». Затем организуй похороны «героя» и созови пресс-конференцию — ну, я не знаю, что ты делаешь в подобных случаях. После чего, может статься, дело и впрямь будет окончательно закрыто. Одобряешь?
— Звучит неплохо. Так кого ты собираешься мне послать?
— Выберу что-нибудь среднее, не слишком мелкое и не очень крупное. Но брать придется то, что попадется по дороге, так что лучше все нюансы обговорить сейчас.
Броньола вздохнул:
— На твое усмотрение, Страйкер. Я заранее согласен.
— Буду стараться, — заверил его Болан. — Не волнуйся, друг.
— До чего приятно слышать это слово! И в особенности — от тебя. Я уж начал думать...
— Ерунда! Я все еще люблю тебя, Гарольд. Просто порою нам трудно ужиться друг с другом...
— Тоже мне, философ! — усмехнулся главный фэбээровец. — Так что, договорились? Больше нет вопросов? Ну и ладно. Кажется, Липучка ждет не дождется, когда начнется пьеса.
— Как я его понимаю! Да и мне уже пора.
— Послушай-ка, эй! Я, конечно, не могу просить тебя быть осторожным — ты же все равно не знаешь, что это такое...