– Что там со штурманом? – спрашивает капитан-лейтенант Орокьета.
Убит наповал, сообщает Фалько; дон Карлос де ла Роча, который чуть повернул голову, чтобы услышать ответ, не говорит ничего, даже не меняется в лице – он просто смотрит перед собой на разбитую палубу, а старший плотник Хуан Санчес (хотя все на корабле называют его не Хуаном и не Санчесом, а Фуганком) докладывает о разрушениях: четыре пробоины чуть выше ватерлинии, дон Карлос, в трюме дыра дюймов на двадцать, и так далее, и так далее. Короче, ваша милость, этих «и так далее» столько, что не перечесть. Юный гардемарин с восхищением смотрит на командира: аккуратный, подтянутый, он, отпустив старшего плотника, начинает снова прохаживаться по шканцам, время от времени поднося к глазу подзорную трубу, и все это так спокойно, будто он воскресным утром прогуливается вместе с семьей по кадисской улице Анча после мессы в храме пресвятой девы Марии-дель-Кармен. Вот что значит настоящий морской стержень. А может, уверенность в том, что, если придется отдать концы, попадешь прямиком на небо или в какое-нибудь другое подобное же место. Может, поэтому дон Карлос де ла Роча не наклоняет головы и даже не вздрагивает, когда новый залп с английского корабля – того, что на левом траверзе (штирбортом они отстреливаются от другого британца, он между траверзом и кормой) – ударяет в бок «Антильи», катакатабуммм-бааа, перекатываясь вдоль всего борта глухим стуком и треском, и кусок картечи, выбив подзорную трубу из рук капитана, однако не задев его самого, распарывает горло морскому пехотинцу, который, выпустив мушкет, делает пару неверных шагов назад и падает вниз, на палубу. Фалько уже видел своего командира в подобной ситуации – во время битвы у мыса Финистерре, когда они с адмиралом Колдером гвоздили друг друга в тумане. Тогда дон Карлос де ла Роча тоже стоял на шканцах спокойный и невозмутимый, и рассказывают, что он точно так же вел себя и во время боя «Санта-Инес» с «Кассандрой», и у мыса Сан-Висенте, и когда в девяносто третьем со своими моряками сражался на суше во время эвакуации из Тулона: будучи вынужден покинуть плацдарм, адмирал Худ (надменный и жестокий, как истинный англичанин) погрузил своих людей на корабли и поджег все, что мог, но отказался принять на борт французских монархистов, и спасали их ценою собственной шкуры испанцы, а дон Карлос де ла Роча, в ту пору капитан второго ранга, покинул бухту последним.
– Фалько, пожалуйста, гляньте, как обстоят дела на ахтердеке… Карронады уже давно не стреляют.