вырываясь из Нового Света, петушиное "пли".
и тревожит тебя. Извини, что без спросу.
-33
Не пяться от страха в чулан: VI то, кордонов за счет, расширяет свой радиус бренность.
Мстя, как камень колодцу кольцом грязевым, В полночь всякая речь
над Балтийской волной обретает ухватки слепца.
я жужжу, точно тот моноплан - Так что даже "отчизна" наощупь как Леди Годива.
точно Дариус и Геренас, В паутине углов
но не так уязвим. микрофоны спецслужбы в квартире певца
пишут скрежет матраца и всплески мотива
V общей песни без слов.
Здесь панует стыдливость. Листва, норовя
Поздний вечер в Империи, выбрать между своей лицевой стороной и изнанкой,
в нищей провинции. возмущает фонарь. Отменив рупора,
Вброд миру здесь о себе возвещают, на муравья
перешедшее Неман еловое войско, наступив ненароком, невнятной морзянкой
ощетинившись пиками, Ковно в потемки берет. пульса, скрипом пера.
Багровеет известка трехэтажных домов, и булыжник мерцает, как пойманный VII
лещ.
Вверх взвивается занавес в местном театре. Вот откуда твои
И выносят на улицу главную вещь, щек мучнистость, безадресность глаза,
разделенную на три шепелявость и волосы цвета спитой,
без остатка. тусклой чайной струи.
Сквозняк теребит бахрому Вот откуда вся жизнь как нетвердая честная фраза,
занавески из тюля. Звезда в захолустье на пути к запятой.
светит ярче: как карта, упавшая в масть. Вот откуда моей,
И впадает во тьму, как ее продолжение вверх, оболочки
по стеклу барабаня, руки твоей устье. в твоих стеклах расплывчатость, бунт голытьбы
Больше некуда впасть. ивняка и т.п., очертанья морей,
их страниц перевернутость в поисках точки,
горизонта, судьбы.
-34
VIII IX
Наша письменность, Томас! с моим, за поля Мы похожи. выходящим сказуемым! с хмурым твоим домоседством Мы, в сущности, Томас, одно:
подлежащего! Прочный, чернильный союз, ты, коптящий окно изнутри, я, смотрящий снаружи.
кружева, вензеля, Друг для друга мы суть помесь литеры римской с кириллицей: цели со средством, обоюдное дно
как велел Макроус! амальгамовой лужи,
Наши оттиски! в смятых сырых простынях - неспособной блеснуть.
этих рыхлых извилинах общего мозга! - Покривись - я отвечу ухмылкой кривой.
в мягкой глине возлюбленных, в детях без нас. отзовусь на зевок немотой, раздирающей полость,
Либо - просто синяк разольюсь в три ручья
на скуле мирозданья от взгляда подростка, от стоваттной слезы над твоей головой.
от попытки на глаз Мы - взаимный конвой, расстоянье прикинуть от той ли литовской корчмы проступающий в Касторе Поллукс,
до лица, многооко смотрящего мимо, в просторечье - ничья,