– Да, шутки действительно – того… Да за такие шутки… За такие шутки…
Сергей запнулся, слегка задумавшись, что же можно сделать за такие шутки, и обнаружил вдруг, что на полноценный праведный гнев уже не хватает сил. В груди что-то отмякло, с головы как будто сняли обруч, жмущий суровую морщинку меж бровей, и вообще – словно стержень выдернули из юного партизана. Всю дорогу под стволом вел себя собранно и четко, контролировал ситуацию, а как опасность миновала – мгновенно раскис. Теперь бы и вправду – пару стаканов чаю с малиной, душ – и спать…
– Пошли, говорю, ужином накормлю, – дамочка взялась за ручку двери. – Хоть как-то сглажу тяжесть вины…
– Ты лучше найди мне литров пять бензина, – буркнул Сергей, бросив мимолетный взгляд на приборную панель – топливо было практически на нуле. – До заправки не до браться…
– С бензином – напряг, – дамочка озабоченно шмыгнула носом. – Где я тебе в полночь буду бензин искать? Только с утра – у Семенова можно попросить. Ничего страшного – можешь переночевать, приставать не буду. Да и не одна я…
– Какой с утра? Какой Семенов? – устало поморщился Сергей. – Меня сейчас мать вызванивать начнет! Она тут такое устроит!
– Семенов – это мой дядя. Брат отца. Живет в сосед нем блоке. Он утром меня на работу подвозит…
«Динь-дилинь!» – заявил о себе мобильник Сергея.
– Где ты есть? – с ходу поинтересовалась мать. – Ты на часы, вообще, смотришь?
– Понимаешь, тут такое дело… Такое дело…
– Как зовут маму? – Террористка ловко выхватила у Сергея мобильник и прокашлялась. – Ну?
– Ирина Викторовна, – Сергей беспомощно развел руками. – Ума не приложу, как можно объяснить данную ситуацию…
– Ирина Викторовна, я – Настя, – хорошо поставленным голосом затараторила террористка. – Мне двадцать три года, я работаю арт-дизайнером в Останкине. Ваш сын настоящий рыцарь – он отвез меня домой, в Балашиху, а теперь у нас кончился бензин. Бензина сейчас не достать – только утром. Если заказывать такси – очень дорого, да и не всякое такси к нам поедет. Я спросила разрешения у мамы, и она не против, чтобы он переночевал у нас. Мне очень неудобно, что так получилось, но другого выхода нет, уже поздно, он устал – вон, зевает сидит, глазки трет… Не возражаете? Спасибо. Да, даю. На – тебя.
– Ты раньше никогда такого не делал, – в голосе матери сквозила озабоченность – истерические нотки и ставшая уже привычной тревога за сыновнюю безопасность почему-то отсутствовали. – Ты всегда ночевал дома… По телефону девушка производит впечатление хваткой дело вой женщины… У тебя это серьезно?