– Так я на войне телефонисткой была, – горделиво подбоченилась бабка. – Четыре года с коммутатором таскалась, связь тянула. Провода перетягала – всю Европу опутать можно. Ну, в бункер рейхсканцелярии не ходила связь налаживать – врать не буду. Но много всякого было. А теперь вот пригодилось – каждый месяц с двадцатого до конца месяца сижу на телефоне и через две минуты двойку набираю.
– Это зачем – через две минуты? – рассеянно спросил я-у меня уже дозревал спонтанно возникший на почве открывшихся обстоятельств план по поводу использования такого вот замечательного свойства старого кабеля. – И почему именно с двадцатого?
– Так получка у них аккурат где-то в это время. – Бабуся потыкала рукой на дверь. – В части-то. Я, значит, на всю пенсию пирожков напеку с картошкой, молока куплю да встану под забором – чтобы с КПП не видали. Ну, ребятня – солдатики в смысле – через забор шастают, берут нарасхват. Магазина-то у них нету – военторги посокращали. А домашнего хочется. Им по восемнадцать рублев дают, старшины половину забирают на мыльно-рыльные, а я, значит, по два целковых за пирожок беру да рупь за стакан молока. Оно и получается: четыре пирожка съел, стакан выпил – как дома побывал. Они ж горячие, с пьыу с жару…
– Это ж надо угадать, – все так же рассеянно поддержал я разговор. – А вдруг в положенный день не привезут? Или выдадут не в то время? Вы, наверно, начфина слушаете?
– А всех слушаю! – хихикнула бабуся. – Сначала начфин Николай звонит в Ростов – у них тама округ. Спрашивает: послали не послали? Это в смысле деньги-то, послали або нет. Ага, послали. Они идут двое суток. Деньги-то в смысле. Через два дня начфин звонит в наш банк. Пришли, не пришли? Ага, пришли. В смысле – если пришли, тогда – ага, пришли. Когда приехать? То есть когда дадите в смысле. Давай завтра, утречком, часикам к десяти. Ну, лады. Значит – приедет. Я в окно смотрю – в половине десятого «уазик» ихний, – тычок в сторону двери, – фр-р-р! – проскочил мимо. А через час-полтора – обратно. В смысле приехал в часть. А я в то время, значит, что он там стоит, у банка, побежала в магазин, купила яйца, масло постное, молоко – мука у меня завсегда есть на черный день, – тесто поставила. Ага. Деньги уже в кассе, они их с кассиром считают. Сижу, значит, слушаю опять – двойку накручиваю через каждые две минуты. Жены звонить начинают – когда в смысле давать будете, чтоб подъехать, у мужа забрать? Або за мужа получить – у них по командировкам мужья-то, полчасти в разъездах. А еще спрашивают – что дают. В смысле детские не дают? У них все жены детские получают в части. Но дают редко. Кассир – Анна Ивановна – добрая женщина, никого не посьыает, всем отвечает – нет, детских нет, даем получку без пайковых да деньги на роты. А начнем давать в час дня – как раз в обеденный перерыв. От! От это мне и надо. Первыми заходят ротные получать – так уже, почитай, со дня основания части. А я к трем часам пирожки-то и готовлю. С пылу с жару – мальчишки поедят, как дома побывают! А мне прибыль. А то, знаешь, пенсию мало дают, да…