— Это было прекрасно?
— Не знаю . Восторга не чувствую.
— Может быть, это твоя жена?
— Не знаю.
— Но у тебя есть жена?
— Возможно.. Степан Петрович говорит, что мне около тридцати, значит, вполне вероятно.
— Дети? Дети не возникают перед твоим смутным взором?
— Нет... А вот детские голоса иногда слышу.. Малые дети, лет пять, может быть три... Что-то так.
— Как эти голоса к тебе относятся?
— Вроде зовут меня... Или я их разыскиваю, а они откликаются откуда-то... А откуда именно не пойму. Между нами что-то стоит... Они словно проходят сквозь меня не замечая... Или я прохожу сквозь них и тоже не вижу их, не ощущаю. Только голоса. Иногда громче, иногда тише. Иногда детский плач, тихий такой плач, как могут дети плакать в одиночку, — больной взял со спинки кровати полотенце и осторожно промокнул взмокший лоб. — Простите, я устал. Не могу долго работать умственно, — он виновато улыбнулся.
— А газеты? Такую гору газет можете прочитывать? — спросил Пафнутьев, поднимаясь.
— Это не умственная работа. Это так... Забава. Простите, — он посмотрел на Овсова, потом на Пафнутьева, — вы так и не представились... Кто вы?
— Пафнутьев. Павел Николаевич.
— Это я уже слышал...
— Следователь прокуратуры.
— Ага... Значит, разговор был серьезным?
— Вполне.
— Простите... А зачем вы приходили?
— Мне необходимо было убедиться, что у моего друга Овсова есть такой вот клиент, что он выглядит вот так, и что у него именно те проблемы, о которых говорил Овсов.
— А теперь? В чем ваша задача теперь?
— Для начала я хочу знать твое имя.
— И вы мне его сообщите?
— Немедленно.
— Тогда я найду этого типа в зеленых штанах, — как бы про себя проговорил больной. — Ведь сейчас он меня не узнает, верно, Степан Петрович?
— Да, ты немного изменился, — смешался Овсов. — Узнать тебя действительно трудно даже для тех, кто хорошо тебя знал.
— Это облегчит мою задачу.
— А в чем твоя задача? — вкрадчиво спросил Пафнутьев, обернувшись от двери.
— Я найду его, — повторил больной, откидываясь на подушку.
— Это будет непросто, — предупредил Пафнутьев. — Сейчас половина парней в возрасте от шестнадцати до шестидесяти ходят в зеленых штанах, кожаных куртках, выстригают затылки и притворяются крутыми ребятами. А иногда и ведут себя достаточно круто, потому что вынуждены так себя вести, чтобы не осрамиться перед приятелями и приятельницами. Наглость стала признаком хорошего тона. Въезжаем в рынок, дорогие.
Зомби слабо улыбнулся и закрыл глаза.
* * *
Вернувшись в ординаторскую. Овсов усадил Пафнутьева на кушетку, выплеснул в чашки остатки синей жидкости из заморской бутылки, тут же выпил свою долю и вопросительно посмотрел на следователя.