— Не ошалеет, — Пафнутьев махнул рукой. — Он будет из той же стаи. Он сам из них будет, из юных и злых... Поэтому не надо его жалеть. Пусть вертится. Так что твои старики?
— Один старик, Паша. Но до чего злобный... Я его боюсь. Он и меня чуть не порешил. Глаза у него вроде даже подслеповатые, но до того звероподобные, Паша... — большое лицо Шаланды выражало искреннюю растерянность.
— Что же он натворил, этот дед?
— Человека хотел зарезать.
— И все? — усмехнулся Пафнугьев. — Читай оперативки, Шаланда! Нет ночи, нет дня, чтобы кто-то кого-то по пьянке не зарезал, не зарубил, не расчленил. И тут всего лишь попытка?
— Подожди смеяться, Паша. Попытка ладно, но это... Есть труп в наличии, и шило, которое отняли у старика, очень уж хорошо входит в ту дырку, которую на трупе обнаружили. Так хорошо входит, так хорошо, что просто лучше не бывает.
— А что говорят эксперты?
— Вот то и говорят, что я тебе доложил.
— А старик?
— Молчит. Ни слова, Паша, ни звука.
— И ни взгляда? — усмехнулся Пафнугьев.
— А вот тут ни фига, Паша! Взгляды он такие бросает, что я не решаюсь с ним в кабинете один на один оставаться.
— Крепкий старик? Гигант? Монстр?
— Опять же, ни фига. Хилый старикашка, занюханный дальше некуда, пенсионер, бывший дорожный рабочий. Живет здесь недалеко, шатается по этим же вот улицам.
— Обыск?
— Пусто.
— Оружие? Наркотики? Взрывчатка? — перечислил Пафнутьев обычные находки, с которыми он сталкивался едва ли не каждый день, едва ли не при каждом обыске.
— Коробка из-под фотоаппарата «Зенит», а в ней ордена и медали. За взятие Будапешта, Варшавы, Берлина, Парижа, Лондона, не знаю, что он там еще брал в своей жизни. Если бы не остановили, наверняка и Вашингтон бы взял запросто. И это... победитель соцсоревнования... Большим ударником был, оказывается, Сергей Степанович Чувьюров. Ты когда-нибудь слышал такую фамилию — Чувьюров? Что-то в ней слышится чреватое, а, Паша? — Шаланда приник тяжелой грудью к столу и уставился на Пафнутьева с таким напряжением, будто и в самом деле фамилия задержанного таила в себе опасность.
— А ты когда-нибудь слышал фамилию Пафнутьев? — спросил Пафнутьев. — А фамилию Шаланда слышал?
— Да ладно тебе! — Шаланда махнул тяжелой ладонью. — Старику седьмой десяток. Парень, который его скрутил и доставил, настаивает, что тот порешил и его друга. Неделю назад. Понимаешь? Друга зарезал, а теперь и за ним охоту начал. Безнаказанность, она, знаешь, к чему приводит?
— К чему? .
— К беспределу! Она толкает все на новые и новые преступления. Понял? — сурово спросил Шаланда.