Катринель шикнула на него. Всезнайгель благодарно кивнул принцессе и продолжил:
— Структура, о которой я говорил, обладает уникальной способностью: пространственно соединяет похожие комнаты, расположенные на внушительном расстоянии! Под действием заклинания структуры синхронизируются. Можно смело пройти через стену и оказаться в другой комнате.
— Ух ты, а это лечится? — поинтересовался парень.
— Все лечится, даже длинноязыковая болезнь. Методом усекновения.
— Усек. Извините, когда мне плохо, я всегда дерганый…
Катринель покачала головой.
— В общем-то, я вам лекцию читал не для того, чтобы вывести Николаса из себя, — подытожил Тилль. — Я успокаивался и приводил себя в необходимое для открытия стены состояние. Спасибо, барон, вы сильно мне помогли.
Всезнайгель повернулся к одной из стен.
— Это — путь в наменлосский схрон. Цуг-цурюк![7] Стена вспыхнула фиолетовым светом, по ней пробежала синяя рябь.
— Почувствуете холод, но это не страшно. Вперед! — скомандовал Тилль. Убедившись, что парень и девушка шагнули в сияние, последовал за ними.
Фиолетовый цвет мигнул и погас. Стена снова испускала ровное синее свечение.
Очутившись в новой комнате, рядовой Лавочкин удивился трем вещам.
Во-первых, самому факту перехода. Фантастика фантастикой, а если сталкиваешься с таким явлением, то, конечно, поражаешься.
Во-вторых, выход из стены напоминал выныривание из холодного киселя. Она не желала отпускать парня, за ним словно тянулась упругая пленка. Когда Коля предпринял решительное усилие, «резинка» лопнула, и он упал на колени. Снова почувствовал тепло, хотя секунду назад трясся от мороза.
В-третьих, подняв глаза, солдат узрел сидящего у противоположной стены Всезнайгеля.
— Тилль?! — выдохнул Коля.
— Иоганн, — смеясь, представился сидящий. — Старший брат.
Парень справился с изумлением и начал подмечать различия.
Старший Всезнайгель был так же, как и Тилль, не очень крупным мужчиной. Но казался немного полнее брата. Выглядел лет на пятьдесят пять. Волосы его были столь же густы, только седины значительно больше. Если у младшего имелась лишь одна седая прядь, то у Иоганна остался смоляной вихор на копне белых волос. Лицо имело еще более отчетливые восточные черты: глаза поуже, кожа смуглее. В отличие от младшего брата, Иоганн был шире в плечах и лучился легкомысленным весельем. Тилль же всегда демонстрировал серьезность. Даже произнося свои шутки, он оставался собранным, — дескать, вот вам каламбур, а теперь давайте снова о деле…
— Очень приятно. Николас, — представился Лавочкин.
Рядом возникла и тоже упала на колени Катринель.