Потом мы снова катили по дороге на север. Берт купил с собой в дорогу пару бутербродов с сыром. Я решил обойтись кофе. Как-то я отведал мэнских придорожных кулинарных творений и теперь отравлению предпочитал голод.
Было без малого восемь, когда мы въехали на парковочную площадку придорожной гостиницы «Холлидей Инн». По другую сторону дороги, один подле другого, стояла еще пара таких же мотелей.
Берт выбрался из тягача, прихватив с собой сумку, и направился к мотелю. Я поставил машину среди вереницы притихших машин и погасил фары. Глушить двигатель и отключать обогрев я не стал. Вообще-то, в машине Сьюзен обогрев, по сути, ни включать, ни выключать не нужно. Ты просто устанавливаешь на термостате температуру, отвечающую пожеланиям твоих души и тела, и система сама включается и отключается, когда необходимо. Мои душа и тело желали семидесяти двух градусов по Фаренгейту.
Итак, Брет запарковал машину вечером, взял с собой сумку и направился в мотель, — согласно моей подборке комиксов про Дика Трейси, это означало, что он собирается здесь заночевать, но вот когда он проснется и покатит дальше, я не мог определить. Я заглушил мотор. Если пойду в мотель и завалюсь в кровать, а проснувшись, обнаружу, что Брет уже укатил, я не только почувствую себя дураком, но именно им в действительности и буду. И потому, подняв воротник своей кожанки и застегнув ее до самого подбородка, я по уши погрузился в нее и расслаблено съехал вниз по креслу. Если даже усну, рокот дизеля мощного тягача разбудит меня, к тому же в машинах и самолетах я сплю чутко.
Где-то в полночь я ненадолго завел мотор, чтобы прогреть двигатель, согрелся сам и заглушил его. Если оставить двигатель работать всю ночь, бензин у меня закончится быстрее, чем горючее у Брета. А впереди у нас еще долгий путь, насколько я понял, иначе бы он не остановился здесь на ночлег. Возможно, дальше нам предстоит ехать не по дороге, а по настоящим дебрям, где нет ни приюта, ни заправочных станций. Штат Мэн не изобилует услугами такого рода.
Около двух пополуночи я почувствовал себя чем-то вроде проволочной вешалки для одежды.
В спортивной машине, имеющей форму морковки, трудно выбрать позу для сна. Я завел мотор, чтобы снова прогреть его, и вышел размять затекшие мышцы.
В холле мотеля горел свет. В небе мерцали далекие холодные звезды. И в этом скудном свете — ничего, кроме застывшего сборища разномастных легковушек и грузовиков. Пока я стоял в колючем холоде ночи, только однажды, разрезав воздух, мимо меня промчалась какая-то машина.