– Мне всегда недоставало твоего стремления к разнообразию, – сухо откликнулся Кайл.
– До встречи с Мериэл я ни разу не был даже влюблен, но успел узнать, что каждая женщина вызывает особенные чувства. К счастью, я не сталкивался с безответной любовью. И если с Мериэл что-нибудь случится… – По лицу Доминика пробежала тень. – Не будем об этом. Я просто хотел сказать, что любовь не иссякает раз и навсегда, чтобы уже никогда не родиться вновь. Твоя любовь к Констанции – доказательство тому, что в тебе таится неисчерпаемый источник этого чувства. Разве не может быть, что тебе уже сейчас небезразлична Трот, а со временем ты полюбишь ее всей душой?
Кайл открыл рот, чтобы возразить, но осекся.
– Что такое любовь?
– Ты умеешь задавать трудные вопросы. – Доминик выплеснул последние капли бренди из стакана в огонь, и они сгорели в голубом пламени. – Страсть – семя романтической любви, которая цветет годами, о чем я и не подозревал, когда женился на Мериэл. Но это еще не все. Есть дружба. Доверие и откровенные беседы. Беспокойство, когда я долго не вижу Мериэл. Нежность, которая охватывает меня при мысли о ней. – Он снова плеснул в огонь бренди и долго прислушивался к шипению. – Признаться, чтобы спасти ее, я пожертвовал бы жизнью, не раздумывая ни минуты.
Кайл перебрал в уме весь список. Страсть? Да, она объединяла их с Трот. Дружба и доверительные беседы – тоже. Бог свидетель, в отсутствие Трот Кайла охватывало беспокойство, она неизменно пробуждала в нем нежность. Он пожертвовал бы жизнью ради нее, не задумываясь, но она уже доказала, что способна на такой поступок. Она рисковала жизнью, чтобы навестить его в тюрьме и помочь ему сбежать, даже зная, что их попытка обречена на провал. Но ничто из перечисленного не могло сравниться с глубоким чувством, которое Кайл питал к Констанции.
– Разве любовь не складывается из всех этих элементов?
– Да, но у меня нет слов, чтобы описать ее, – с расстановкой подтвердил Доминик. – Скажу только, что Мериэл всегда в моем сердце. Но как ни странно, когда родился Филип, я обнаружил, что в моем сердце хватает места и для него, и для Гвин, когда она появилась. Если у нас будут другие дети, я смогу любить и их.
– В отличие от меня ты создан для любви.
– Мы не такие уж разные, Кайл. Думаю, ты просто боишься дать себе волю, тебе пришлось чаще защищаться в детстве и юности. Но ты способен не только получать, но и отдавать. – Доминик нахмурился, глядя на огонь. – Неужели Констанция хотела, чтобы ты всю жизнь скорбел о ней?
– Конечно, нет! Она была удивительно великодушной женщиной, перед самой смертью она велела мне продолжать жить за нас обоих. Но я не смогу вытеснить ее из сердца, даже зная, что она не стала бы возражать.