Оставалось лишь ждать. Только сейчас Уорфилд осознал, что брат все еще рядом, сидит у стены. Подойдя к нему, лорд ласково проговорил:
– Тебе вовсе не обязательно оставаться здесь, ты, наверное, устал – путь от Монфора неблизкий. Ложись на мою кровать, мне все равно не придется спать.
Фитц-Хью поднял глаза, мутные от усталости и вина.
– Ты думаешь?
– Да, – когда Ричард поднялся, Адриан пожал его руку. – Спасибо, что приехал.
Брат ответил на рукопожатие и ушел. Ушел и священник, оставляя в комнате дремавшего в углу монаха и Адриана. Граф подвинул кресло к постели и сел. Мериэль не могла воспротивиться его действиям, поэтому он позволил себе погладить ее изможденную щеку. Мысль, что безжалостная коса смерти скоро настигнет ее и удивительная красота и жизнерадостность навеки скроются под землей, была непереносима.
Уорфилд свято верил в то, что между ними все-таки возникли моменты искренней симпатии, но его необдуманные действия навсегда испортили их отношения, погубили будущее. Изучая лицо девушки, стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку, мужчина внезапно подумал о том, что часто тосковал по потерянной жизни в монастыре, но никогда не размышлял о возможности рождения простолюдином. Если бы он занимал такое же положение в жизни, что и Мериэль, если бы встретил, полюбил и стал бы ее мужем, то познал бы больше радости и счастья, чем будучи графом. Проходили бесконечные часы, замок погрузился в сон. Девушка дышала тяжело, каждый вздох давался ей с трудом, но все-таки она жила. Беспомощность была пыткой, такой же ужасной, как на дыбе, и Уорфилд ощущал растущее напряжение. Когда Мериэль умрет, дыба тут же разорвет его на части, или же он сойдет с ума, как и боялся сэр Уолтер.
Мужчина с тоской оглядел прекрасную мебель гостевой комнаты, прочные каменные стены. Многие из его посетителей считали, что никогда не находились в более роскошном помещении, а что чувствовала Мериэль? Какие мысли одолевали ее во время одиночного заключения?
Он стиснул зубы, когда чувство вины охватило его при воспоминании, как легко он лишил девушку человеческого общества и свободы, пытаясь заставить броситься к нему в объятия просто от скуки. А Мериэль ухаживала за кошкой, кормила птиц, постоянно находила занятие, чтобы не сидеть без дела. Она оказалась жизнерадостной и дружелюбной. Уорфилд вспомнил, как она сидела у окна и смотрела на небо.
Смотрела на небо… Внезапная догадка озарила Адриана. Зная теперь, что надо делать, мужчина поднялся и сорвал одеяло с Мериэль. Ее тонкое, хрупкое тело было неподвижно. Взяв покрывало, он бережно завернул ее в него.