И хотя однажды она поклялась не поддаваться ему, теперь изменила свое решение – некоторые клятвы вообще не следует произносить, тем более выполнять. Дрожа, де Вер подошла к мужу, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Адриан напрягся при ее приближении, лицо выражало отчаяние.
– Придя сюда, я не знала, чего хочу от тебя, но сейчас поняла, – Мериэль заглянула в его глаза, пытаясь точнее выразить слова, идущие от сердца, и вспомнила неоднократно выручавшую ее песнь Соломона. – «Ночью в своей постели я искала того, кого любит моя душа, но не нашла».
Лицо Адриана вспыхнуло от затеплившейся надежды, но он все же не прикоснулся к жене, только ответил:
– «Поднимайся, любовь моя, моя красавица, и иди ко мне».
– «Потому что прошла зима, кончился дождь», – закончила за него Мериэль. Затем обхватила за шею, прижала к себе, чтобы поцеловать. Даже теперь она дрожала от страха, пока ее губы не коснулись его рта.
Стена сомнений, отделявшая ее от женщины, которая была женой этого мужчины, разбилась, как стекло, разлетелась на куски. Мериэль ощутила, что ее переполняет любовь.
– Бог свидетель, я люблю тебя, Адриан, – прошептала она, плача и смеясь одновременно. – Не знаю, как смогла забыть это даже на мгновение. Наверное, где-то в глубине души я опасалась, что никогда не буду свободной, если признаюсь в силе любви к тебе.
Уорфилд сжал ее в объятиях с силой утопающего, хватающегося за соломинку.
– Не имеет значения, что ты забыла, – его голос дрожал. – Главное, сейчас ты вспомнила.
Голод, испытываемый Мериэль за долгие недели одиночества, усилил желание. Слов было явно недостаточно, только страсть могла выразить счастье и потребность друг в друге.
Эротические мечты Мериэль казались живыми, но все же какими-то нереальными, но теперь она чувствовала, что желание, охватившее ее, реально. Каждая частичка тела отвечала на ласки Адриана, на поцелуи и жадные, ищущие руки. Запах, прикосновения, вкус опьянили ее. И Мериэль знала, что прекрасна, ибо ее красота отражалась в его глазах.
Потребность удовлетворить страсть оказалась настолько сильной, что впоследствии Мериэль не помнила такие детали, как раздевание, сооружение импровизированной постели из плащей. Единственной реальностью была страсть. Она хотела, нет, нуждалась, чтобы их тела соединились, как уже соединились сердца и души.
После обоюдного сумасшествия они лежали, не разжимая объятий, насытившись друг другом. Адриан погладил теплое плечо жены.
– Я считал, что потерял тебя навсегда, моя дорогая. Никогда не думал, что смогу вновь испытать счастье по эту сторону могилы.