— Увы, я свое оттанцевал. Вам придется танцевать за нас двоих. Смелее, Каролина!
Она тепло улыбнулась ему, зажмурилась, вскинула руки и потянулась к солнцу, как бы впитывая в себя запах свежей зелени, пение птиц и ласковое прикосновение ветерка. Щеки девушки раскраснелись, тонкая ткань платья развевалась, словно нежные лепестки розы.
Ее жизнь всегда была проникнута музыкой, подобно течению мощной реки; музыка обволакивала девушку, и в мозгу ее вспыхивали волшебные ритмические узоры, которые никогда не удавалось полностью воспроизвести. Порой она прислушивалась к ним, играя или сочиняя какую-то мелодию. И вот теперь Каролина впервые осмелилась выразить эти звуки, воплотив их в движения.
Медленно покачиваясь, она заскользила в танце, как пушинка в воздушном потоке. Взгляд широко открытых глаз Каролины был обращен в ее внутренний мир, откуда доносилась мелодия. Все представления девушки о земных радостях соединились воедино, привлеченные новым чувством, рождающимся в недрах ее естества. Кружась в танце, она напевала все громче, и вскоре поляна наполнилась кристально чистыми, волшебными звуками.
Остановившись, Каролина присела в эффектном реверансе перед Ричардом и лишь тогда поняла, что исполнила таинственный танец любви.
Ричард шагнул навстречу девушке, широко раскрыв зеленовато-золотистые глаза, исполненные мечтательного восторга, и она почувствовала, что он очень дорог ей. Мужественный и сильный, он двигался ровно и уверенно, несмотря на раненую ногу, не позволяющую ему выразить в танце нюансы своих чувств, как это сделала она. Забыв обо всем на свете, Каролина кружилась посреди поляны и жаждала лишь одного — чтобы Ричард поцеловал ее.
Но он стиснул руку девушки. Каролина затрепетала, и по всему ее телу пробежал огонь. Она успела, однако, подумать о том, что ощутил в этот момент Ричард.
— Пошли, Титания — царица фей! Пора вернуться из сказки в мир людей!
Каролина мучительно пыталась преодолеть трепет и обрести дар речи. Тогда она призналась бы Ричарду в любви. Девушка не сомневалась, что его не рассердит этот глупый порыв и он все поймет, даже если не ответит ей взаимностью.
Но почему же одеревенел язык? Куда исчезли необходимые слова в самый ответственный в ее жизни момент? Рассудок убеждал Каролину, что сейчас нельзя говорить о любви: ведь она помолвлена с другим! Да и вообще это не подобает леди.
Но сейчас Каролина всей душой жаждала высказаться, понимая, что другого такого случая может и не представиться. А как несправедливо, если столь сильное чувство не найдет выхода!