На этот раз Гурьки в кубрике не было. Он дежурил по классу и задержался: приводил его в порядок для передачи следующему дежурному. А когда вошел в кубрик, еще от двери увидел у себя на подушке долгожданный конверт. Сначала подумал, что ошибся – смотрит не на свою койку, потом решил, что кто-нибудь случайно бросил ему чужое письмо.
Он подбежал к койке и сразу узнал на конверте почерк отца. Схватил письмо и некоторое время вертел его в руках, не зная, с какого конца разорвать конверт.
Все письмо Гурька прочитал быстро и сразу, потом принялся перечитывать медленно, каждое предложение в отдельности, вглядываясь в неровные буквы дорогого почерка.
Василий Михайлович писал:
«Дорогой мой сынок Гуря!
Долгое время меня возили из одного госпиталя в другой, и я не знал, когда придет этому конец. Потом привезли в Сибирь. Здесь мне стало хуже, и я едва поправился. Писем ни от кого не получал и не знал, что погибла наша дорогая мама, а ты остался один. Ох, и ненавижу я фашистов!
Сейчас я снова в строю. Бьем проклятых извергов фашистов и гоним их с нашей земли.
Вчера мы ненадолго задержались в деревне, которую освободили. Деревни нет. Ее сожгли гитлеровцы. Из жителей почти никого не осталось. Гады согнали их в школу и сожгли живыми. Из всего населения остались две старухи и девочка твоих лет. Живут они вместе, в одной яме, то есть землянке. Мы им дали хлеба, сахару и немного пшенного концентрата. Больше ничего не успели для них сделать. Надо скорее вызволять других наших людей.
Твое решение учиться в школе юнгов я одобряю. Спасибо товарищам из райкома комсомола, что они позаботились о тебе, хотя ты еще не комсомолец.
Уверен, что из тебя выйдет хороший мститель за нашу маму, за все.
С тем и остаюсь твой отец
В. Захаров».
К Гурьке подошел Николай и спросил:
– Получил?
– Получил.
– Что отец пишет?
– Возьми вот, почитай.
– Давай.
– А ты сегодня тоже получил? Дай почитать.
– Да что мать пишет интересного? Вздохи да
наставления разные.
– Так ведь мать! Ну, давай, давай! Мне все-
таки интересно. А как же! Из родного города.
Николай достал из кармана письмо матери и протянул Гурьке.
Алевтина Сергеевна писала:
«Милый, дорогой Коленька!
Почему ты так редко пишешь нам? Я очень по тебе скучаю и уже сто раз ругала себя за то, что отпустила тебя. Береги себя, мой дорогой. Сейчас у вас, наверное, ужасные морозы. Ведь ты еще маленький. Помни: береженого бог бережет. Послала тебе денег, да ты не пишешь, нужны ли.
Немцы нас, слава богу, больше не тревожат, и мы живем помаленьку.
Пиши, как твои успехи и здоровье? Хотелось бы повидать тебя, но не знаю, как это сделать.