Она никак не могла взять в толк, ради чего он так самоотверженно работает, когда у нее достаточно денег. Не сходясь во многом, они смотрели в разные стороны. В конце концов Моника ушла от него.
— Я ухожу от тебя, потому что нашла человека, подобающего мне, — бросила Моника, захлопывая кейс и открывая дверь гаража. — Ты так и остался бедным накопителем, не поняв, что за деньги не купить принадлежность к аристократическому классу…
Когда Хитер осторожно ступила на балкон, Джошуа вздрогнул и вернулся к действительности.
Несколько расслабил руки. Моника ушла и не собирается возвращаться. У нее теперь новая семья.
Он повернулся к Хитер. Ему хотелось одного — забыть Монику. И еще — спокойствия.
Но дочь не унималась:
— Почему мама ушла от нас, отец?
— Какого черта? Не дави на меня!
Ее юное несчастное личико нахмурилось.
— Почему? — Она умоляла ответить ей.
— Из-за меня. Она считала, что от меня по-прежнему воняет зловонной канавой, в которой я вырос.
— Она не такая.
— Если не нравятся мои ответы, не задавай вопросы.
— Ты всегда причиняешь мне боль, — прошептала она, — всегда.
Не дождавшись ни звука, она зарыдала и отскочила от него, как от чудовища.
— Хитер…
Не оборачиваясь, она устремилась к темнеющей винтовой лестнице. Шаги стихли где-то внизу.
Как нельзя кстати он вспомнил о Хани Родригес. Уж она бы, наверное, нашла нужные слова для взаимопонимания.
К черту Хани Родригес! Она избегает его. Подойдя к столу, он вновь уткнулся в документы. К чему лукавить, ему хотелось еще раз повидаться с Хани.
Приглушенный смех донесся откуда-то со стороны сада, и Джошуа взглянул вниз. Парочка влюбленных нежно обнималась на Филберт-Степс в тени пальмы. При виде их он почувствовал себя еще более одиноким среди сотен тысяч жителей этого города. Когда он оторвал взгляд от парочки, то заметил свет в квартире, где жила Хани.
Ему захотелось позвонить ей, услышать голос, поговорить — хотя бы еще разок.
Он судорожно сжал телефонную трубку. Потом положил ее в гнездо аппарата и достал из ящика стола тонкую черную книжечку. Вместо Хани он позвонил Симоне и попросил ее приехать вечером следующего дня, в надежде, что это поможет ему забыть о женщине, которую он действительно хочет.
Встреча с Симоной была последней безрадостной точкой в конце безотрадной, тяжелой недели.
Вместо того чтобы уложить в постель, Джошуа отвез ее домой сразу после ужина. На следующее утро он отослал ей дорогостоящий подарок: в черный бархатный футлярчик, где было ожерелье, он вложил карточку со словами прощания и решительно защелкнул крышку.